— Стоп! — сказал я. — Ничего я сокращать не буду.
И я вышел из монтажной. Тогда директор собрал партбюро, чтобы дать кому-либо из режиссеров партийное поручение о переделке моего фильма. Вечером мне домой позвонил режиссер Станислав Соколов и сообщил мне об этой ситуации. Конечно, Стасик нарушил партийную дисциплину, но зато сохранил наши добрые отношения. С утра я пришел к директору киностудии и сказал:
— Мы здесь вдвоем, поэтому я Вам без свидетелей должен сказать: если кто-нибудь попробует без меня прикоснуться к моему фильму, то убить его я не убью, но инвалидом сделаю. И в этом будете повинны Вы.
Да, в этот момент я не был «добрым волшебником экрана», но я боролся за своего ребенка, за свой фильм. Рассчитывать я мог только на себя. Они решили, что я сумасшедший, — и отступились. Фильму дали вторую категорию. Это был мой «первый блин» на кукольном объединении. Но желание снимать объемное кино у меня не отбили. Я стал думать, что бы такое снять, но не со стандартными куклами, и в то же время объемное. И я решил попробовать пластилин, то, что в плоскости успешно использовал А. Татарский, а в трехмерном пространстве у нас в стране не пробовал никто. Я придумал историю-клоунаду про двух разгильдяев, красящих забор завода, его трубу и, в конце концов, разваливающих весь завод. Сценарий «Тяп-ляп, маляры» Госкино в лице главного редактора не принимало.
— Этот сценарий, — сказал он мне, — поклеп на наш рабочий класс. И пока я здесь сижу (он показал на стул, на котором сидел), Вы снимете этот фильм только через мой труп.
Фильм я снял, а бывший главный редактор жив, поэтому я не называю его фамилии. Пусть живет!
Может создаться впечатление, что моя жизнь состояла из одних обид и пинков. Ничего подобного! Я для себя закрывал все негативное, повторяя про себя: «Забудем, пропустим!». И шел дальше. Потому что сам процесс создания фильмов был намного интересней, чем борьба за выживание. Я закрывал дверь павильона, и за дверью оставлял весь негатив. Для меня и по сей день огромная радость, когда склеиваются две-три сцены и то, что я когда-то придумал, начинает жить на экране своей самостоятельной жизнью. Ни с чем не сравнимое чувство, когда задуманное начинает получаться. Что касается моего возвращения на Каляевскую в рисованную анимацию, то уже и мысли не возникало. Я уже фантазировал в рамках трехмерного пространства. Следующий фильм, задуманный мною, был «Брэк!» — пластилиновые боксеры. Идея была незамысловатая: тренеры стравливают двух боксеров, но те, образумившись, понимают, что жить в мире лучше, чем драться, и укладывают в нокаут своих подстрекателей-тренеров. За основу взял три музыкальных номера, на которые надо было придумать хореографию, но для этого нужно было изучить бокс.