Она закрыла дверь, развернулась и поправила очки в красной оправе. Я унаследовала от мамы не только маленький рост, но и отвратительное зрение. Ура генетике!
– Отец играет в гольф с твоим братом.
Я решила, что под «братом» она имела в виду моего старшего брата, Гордона, потому что мой младший брат, Томас, как раз увлекся культурой готов и не выдержал бы и пяти минут на поле для гольфа.
– Такая жара – его ведь удар хватит! Понять не могу, что его только дернуло. И Гордон туда же, – продолжила мама, подходя к подержанному дивану, который я купила четыре года назад, сразу после переезда, и, усевшись, добавила: – Твоему брату пора поучиться ответственности, ведь скоро родится мой внук.
Мне оставалось лишь гадать, какую связь мама видела между августовским гольфом и тем, что жена Гордона была на третьем месяце беременности, но я решила не заострять на этом внимание и понесла канистру в холодильник.
– Хочешь чего-нибудь выпить?
– Я столько кофе выпила, что чуть не вплавь сюда добиралась.
Поморщившись, я открыла дверцу холодильника и пораженно попятилась, крепче сжимая ручку канистры в руке.
– Что за… черт?! – пробормотала я.
– Что такое, милая?
Сбитая с толку, я смотрела на верхнюю полку, где рядом с газировкой лежал пульт от телевизора. Я никогда в жизни даже случайно не клала в холодильник ни пульт, ни другие посторонние предметы. Среди моих знакомых никто в подобном замечен не был, но пульт все же лежал передо мной, похожий на тарантула, готового к атаке.
Я взглянула на окошко над раковиной, вспомнив то движение, которое заметила раньше. Мне стало не по себе. Скорее всего, это были пустяки, а я просто устала гораздо сильнее, чем мне самой казалось, и все же это было странно, очень странно.
Покачав головой, я вытащила пульт из холодильника, который теперь казался мне не менее зловещим, чем холодильник в «Охотниках за привидениями – 2», а чай поставила охлаждаться.
Мама повернулась на диване и похлопала по подушке рядом.
– Посиди со мной, Роксана. Мы давненько не разговаривали.
– Мы вчера говорили по телефону, – напомнила я, после чего закрыла дверцу холодильника и отнесла пульт на законное место на журнальном столике, где хранятся все приличные пульты.
Мама закатила карие, такие же, как у меня, глаза.
– Милая, это было сто лет назад. Топай сюда.
Я села рядом с ней, и она сразу протянула тонкую руку и легонько коснулась растрепанного хвоста, который болтался у меня на макушке.
– Куда делись красные перышки?
Пожав плечами, я сняла резинку. Волосы у меня были длинные и доходили до самой несуществующей груди. Сейчас они были темно-каштановыми, с фиолетовыми прядями. Я часто их перекрашивала и даже удивлялась, как они вообще еще не выпали.