- Всё, что вы тут мне рассказали, можно представить и по-другому, - посмотрел в глаза следака, но никакого отклика там не увидел - мертвый взгляд снулой рыбы, - тем более, что фактов у вас никаких нет.
- Ну почему же нет. Вот есть биологическая экспертиза. Которая однозначно говорит о том, что обнаружены следы крови и борьбы на установке...
Это он имеет в виду те следы, которые мы все там оставили, когда меняли эффекторы. Порезались тогда все вместе знатно. Кто же знал, что они будут такие тяжелые и иметь столь острые грани.
- ...вот следы кислоты, в которой Вы растворяли трупы...
Нашли, значит, гады, остатки моего творчества по ликвидации блоков прокола гипера. А ведь я их на помойку вытащил и зарыл в мусоре. Так ведь нет, раскопали.
- ...вот ваши отпечатки на сейфе Шихмана...
Врет! Нет там моих отпечатков.
А впрочем... Нет, могут быть. Только очень старые. Леха иногда оставлял нам с Максом ключи, когда куда-нибудь уезжал.
- И кстати! - посмотрел на меня с интересом, - А зачем Вы уничтожили все записи Шихмана и Гирневича? Неужто, на самом деле, собирались сбежать на запад?
Ну, вот что на это сказать?
Что собирался сбежать? Сочтут за признание. Что не собирался? Так всё равно найдут удобную для них причину моего столь странного поведения. А то, что бумаги уничтожали все вместе и по вполне прозаической причине, так это их и не заинтересует.
Так что, оставим без ответа.
Следак замолчал.
И молчал достаточно долго.
Наверное, давал мне возможность проникнуться мыслью о моем незавидном положении.
Я отвернулся и смотрел на противоположную стену.
- Впрочем, - начал очередной заход мой визави, - у Вас есть возможность существенно смягчить вашу вину.
Здесь, по закону жанра, я должен был заинтересоваться и начать вымаливать снисхождение.
Ну что ж, не будем отступать от канона.
- И каким же образом?
- Вы должны чистосердечно ответить на все вопросы следствия. Тогда мы, учтя Ваше искреннее... именно искреннее раскаяние, будем ходатайствовать перед судом об уменьшении Вашего наказания.
То есть, меня делают козлом отпущения, и, так уж и быть, немного уменьшат срок, который мне назначат. Вместо пятнадцати лет, дадут четырнадцать... с половиной.
Стоп! А ведь меня совсем не простят. А только учтут 'моё раскаяние'. А это значит, что у ребят серьезные проблемы.
Хмм. Да они, наверное, получили по первое число.
Прошляпили Шихмана и Гирневича, а теперь имеют какого-то лаборанта, который в принципе ничего нужного знать не может. Так, отдельные детали, которые для понимания процесса совсем не существенны.