Час от часа не легче.
– Что по нему известно?
– Зовут его Царь Минос, номер камеры четыре-семнадцать, вроде бы всё, – неуверенно ответил Шумахер.
– Вроде бы?!
– Другой информации нет, оттуда редко живые возвращаются.
– Чтоб вас всех минотавр перетоптал!
Я энергично растёр руками лицо, настраиваясь на интенсивную мозговую деятельность. Нужно много думать.
– И ещё… – Замялся азиат. – Они требуют точной даты. У многих тут сроки горят, боятся не дотянуть.
– Обойдутся, – отрезал я. – Они же мне не доверяют, и у нас это взаимно. Передай, что они поймут, когда это начнётся, обещаю… Здесь все поймут.
– Может, постараешься по-тихому, без шумихи?
– Как говорил один мой знакомый – тише всего пускать газы в работающем цеху завода, а не на сцене с хорошей акустикой. Так что давай я сам буду решать, как лучше, а ты уточни все мелочи по расположению отсеков, мне ведь их наизусть учить.
Шумахер, смирившись, кивнул, и мы продолжили тихую беседу. Покер изо всех сил старался прислушаться, но из-за раскатистого храпа Сыча, большую часть своего времени проводившего во сне, понять хоть что-нибудь было довольно проблематично. Хотя я на сто процентов уверен, что он уже начал что-то подозревать.
Бог в помощь, мешать ему не буду, особенно после того, как узнал, из какой камеры забирать себе помощника. Находилась она практически на дне «колодца», уровней на пять ниже нас. И они думают, я смогу такое расстояние незаметно преодолеть в изнанке? Боюсь, на такой подвиг гороха со всей Фермы не хватит.
Кстати, на счет лекарства. Сычу становилось всё хуже, и следующую порцию пришлось делить пополам, иначе он рисковал не успеть восстановиться ко Дню Икс, который был всё ближе.
Остальное время спрессовалось в однообразную рутину. Я учил план, тренировал способность, отмечая, как пылающие глаза всё ближе подбираются к моему стеклянному мирку, и размышлял. Люблю это дело, особенно, когда вопросов вокруг больше чем ответов.
Почему способностей у меня две? У всех строго по одной, чем же я такой особенный? С моей исключительной везучестью я вообще должен был получить дырку от бублика, а не два роскошных дара – сенсорику и невидимость. Так не бывает.
Разумное объяснение было лишь одно – никакой я не сенс. И даже не человек-невидимка. Я – другое.
В один из таких сеансов мыслетерапии, спустя несколько дней после начала операции, неожиданно пришли за Покером. Причём не в урочное время – до отбытия его под скальпель оставалась ещё пара дней. Неужели…
В нашу камеру набилось столько охранников, что стало тесно. Среди прочих, нашлись и старые знакомые – Жмых и Крест, причём последний обрадовался встрече куда больше чем я.