Он был крепкий мужик, этот Сэнсей, если посмотреть: мощное и подвижное тело, хотя уже с животиком, тело – моложе лица, сильнее и выразительнее лица, тело большой обезьяны, ловкой и упрямой. Руки у него были замечательные – округлые, налитые, властные, умные, и не одна женщина глядела на них с явным интересом, когда Сэнсей закатывал рукава белого халатика. Впрочем, легкое возбуждение от действий мужчины-массажиста – дело обычное.
Такие тела, как у Сэнсея, хороши без одежды, а одежда, как нарочно, подчеркивает кривоватые ноги, косолапые ступни. К тому же одежда у мужчины обычно – декорация для лица, лицо же было простецкое, круглое, то при бороде, то бритое – Сэнсей никак не мог определиться. Лысина тоже его не украшала – есть лицо, которым она как будто и ума прибавляет, но Сэнсею ума как раз хватало, ему до боли не хватало шевелюры, пусть даже не такой золотистой гривы, как у Н., пусть просто темно-русой, гладенько зачесанной назад.
Сэнсей орудовал деревянным мечом лихо – Н. только успевал парировать удары. Они и познакомились-то у ролевиков, куда Сэнсея заманили изображать гнома, а Н. подрядился быть эльфом в свите эльфийской принцессы. Сэнсею выдали страшную кольчугу из толстой веревки и бороду, Н. получил зеленые лосины, коротенький камзол и берет с пером. Одевшись, он вышел к девочкам и получил две минуты восторженного визга: эльф натуральный! В двадцать пять он имел свежую мордочку семнадцатилетнего. В тридцать, впрочем, тоже не сильно постарел.
Наконец Сэнсей загнал Н. в угол. Это был настоящий угол, где сходились два забора, высокий дощатый, серый и мохнатый от времени, и штакетник, выкрашенный два года назад зеленой краской. Как и полагается, вдоль них росла высокая крапива, но было и кое-что получше – рябиновый куст. Этот куст Н. приметил уже давно: он каждый год вывешивал особенно крупные грозди ягод изумительного цвета – не оранжевого, как многие рябины низкого пошиба, а истинно рябинового, который ни с чем не спутаешь.
Н. остановился у куста, подняв меч и левую руку. Он признал свое поражение. Сэнсей же опустил меч и глядел на Н., словно оценивая эстетическую сторону капитуляции: тусклая зелень веток и насыщенный тон ягод, белокурая с золотом шевелюра, тонкое бледное лицо (глаза посажены слишком глубоко, нос чуть длиннее классического и островат, но цветовой гаммы это не портит), белая кожа противника, не тронутая загаром, шорты защитного цвета…
Сэнсей ощутил ту самую презрительную жалость, на которой не раз ловил себя. И какая еще была бы возможна по отношению к человеку, не умеющему защищаться? Сам Сэнсей сейчас считал себя бойцом, причем бойцом настоящим, по праву рождения, потомком длинной цепочки неутомимых победителей.