– Мало ли о чем я думала. И хватит об этом.
– Нет, не хватит. Один раз нужно разобраться до конца. Я не могу видеть, как ты себя изводишь. Тебе сейчас нужна только победа. Один удар, но настоящий. И тогда ты сможешь быть по-настоящему счастлива. Ты уж мне поверь, – негромко, но очень убедительно говорил Георгий. – Я, если ты заметила, мужчина, и я хочу решить этот вопрос по-мужски, а не оставлять тебя во власти твоей случайной неудачи.
– Я и теперь счастлива.
– Нет.
С каждым его словом что-то менялось в Соледад. Она села и почувствовала, что тяжелое тело растекается по дивану. Георгий был безжалостен, как хирург со скальпелем, она это понимала, – но ни остановить его не могла, ни воспротивиться.
– Может, хватит об этом? – спросила она. – Ты нарочно пришел портить мне настроение?
– Ты мне доверяешь?
– Ну, доверяю.
– У меня есть такие возможности, что тебе и не снились. Если бы ты попросила бриллианты, дорогую машину, особняк, меха, путешествия – все бы это я мог тебе дать. Если женщине для счастья нужно именно это – она обычно так и говорит. А тебе была нужна шпага жениха. Я и это могу – для тебя… Если даже ты против, я все равно вскрою нарыв. И твоя совесть будет чиста.
Соледад вздохнула.
– Еще раз говорю: я это могу. Я могу проучить его, – Георгий ткнул пальцем в карточку, – так, что каждый день и каждый час оставшейся ему жизни он будет жалеть о том, что расстался с тобой. Ведь ты же хочешь этого! Он сам тебе больше не нужен! Тебе было бы противно даже прикоснуться к нему рукой! Но знать, что ты победила, – знать, что это победа навеки, до смерти, а? Ведь ты мечтаешь о такой победе!
– Я хочу только одного – забыть о нем навсегда, – сказала Соледад. – И все. А ты напоминаешь, травишь душу. Зачем, спрашивается?
– Чтобы услышать от тебя: Георгий, я тебе доверяю, избавь меня от этого дурацкого воспоминания! – сразу ответил он. – Я знаю, ты пыталась. Ты даже думала, что тебе помогут другие мужчины. Но это могу сделать только я, ты уж поверь. Другие не имеют таких возможностей.
– Ты опять говоришь о возможностях…
– Я знал, что ты ими в конце концов заинтересуешься. Так вот – я предлагаю тебе помощь совершенно бескорыстно. Если хочешь, я сделаю это и уйду навсегда. Слово чести. Ты меня больше не увидишь. Но я это сделаю – потому что не могу спокойно смотреть, как ты себя травишь.
Он стоял возле старинного буфета – сам такой же широкий и основательный, как этот буфет, и кожа его была темна, как полированная древесина, или же вечер наконец наступил и сгустил в комнате полумрак?