Вместе с остальными семейство Фисантэ начало восхождение в рай. Служанки придерживали девушкам шлейф, чтобы он не запачкался в грязи на длинных мраморных ступенях.
Они проследовали в полукруглую комнату, одну сторону которой занимали арочные, от пола до потолка, окна. Их отражали зеркала, покрывающие стены вместо обоев.
Женщин в комнате было много. Красивых и не очень, одетых богато и вычурно, со строгим вкусом или слишком просто, в зависимости от собственных вкусовых пристрастий и достатка.
Каролина с Силеной присели на мягкие пуфы, обитые дорогим шёлком.
– Здесь так много света, – в хрустальном голоске Силены дрожали восхищение и боязнь.
– Это из-за граней в хрустальных люстрах. Они отражают свет свечей, – пояснила Каролина.
– Пора. Идёмте, – встрепенулась мать.
Каролина могла видеть собственное отражение в бесчисленной анфиладе зеркал, вдоль которых они двигались.
Росписи на потолках представлялись ей грандиозными. Разноцветная мозаика на полу завораживала. Парчовые портьеры, сияющие золотом в блеске свечей, лепнина из цветов и амуров на потолке – от всего этого в глазах рябило.
От волнения в голове поднялся туман. Каролина почти ничего не соображала и действовала, как заведённая кукла. Хорошо ещё, этикет, вдалбливаемый в неё с детских лет, заставлял тело двигаться даже тогда, как разум почти не управлял им.
Она сделала три реверанса. Первый, самый низкий, предназначался королю, второй – королеве, третий – членам королевского дома.
Как во сне, слышала голос отца и матери, ощущала рядом присутствие сестры. Туман в голове начал рассеиваться только тогда, когда, получив разрешение удалиться, Каролина отступила, смешиваясь с толпой придворных.
Откровенно говоря, вид суверена разочаровывал. Ведь король это нечто сильное и монументальное, это средоточие власти. А человек, сидящей на высоком стуле, покрытым красным кумачом, куда больше походил на жизнерадостного розовощёкого фермера, чем на властного повелителя. Жирные щеки, толстые губы, вздёрнутый, курносый нос. Да ещё, в довершении картины, плешивая голова. Внешности менее романтической представить себе невозможно.
Королева выглядела на порядок лучше супруга. Но, если супруг отличался избыточной дородностью, то королева была похожа на птичку – невысокая, хрупкая.
Каролина, наслышанная о красоте первой дамы страны, глядя на предмет, вызывающей томление струн у лиры придворных поэтов не понимала, чем же это восхищение вызвано? По-настоящему хороша в облике королевы была разве что роскошная золотая диадема, блестевшая среди тщательно завитых пепельно-русых локонов.