Усталость и пережитое потрясение словно выжгли в её душе страх. Там была какая-то чёрная вязкая пустота и злость.
Каролина хотела вернуться в свой мир. Уютный, предсказуемый, самодостаточный. Переживала за сестру.
Бандит фыркнул и, склонившись над Каролиной, показательно щёлкнул острым ножом в нескольких дюймах от её лица.
Каролина и глазом не моргнула. Даже сама от себя подобного мужества не ожидала. Но, во-первых, она не верила, что эти мерзавцы осмелятся причинить ей иной вред, кроме неудобства – слишком велика в них жажда поживы. А во-вторых, вздумай они всерьёз причинить ей вред, её ужас и мольбы ничего не изменят. Так уж лучше умереть с достоинством.
– Тебе повезло, глупая белобрысая гусыня, – ухмыльнулся нахал ей в лицо. – Я сегодня в исключительно добром настроении.
Верёвки натянулись на запястьях.
Каролина, не сдержавшись, закусила губу, чувствуя, как они грубо врезаются в кожу. Но спустя мгновение путы спали, и она принялась растирать затёкшие руки, утратившие чувствительность.
– Где у вас тут уборная? –спросила она, исподлобья взглянув на своего мучителя.
– Уборная? Футы-нуты! Мы и слов-то таких не знаем, красатуля. Вон в том углу твоя уборная.
Прочитав непонимание в её глазах, закатил глаза.
– Там ведро стоит. Можешь пользоваться.
– Вот уж спасибо!
Она, привыкшая есть с серебряных подносов, носить шелка и бархат, она, у которой спальня была величиной с этот дом, у которой было столько драгоценностей, что ими можно было эту убогую комнату украсить, точно гирляндами не могла себе даже представить подобные «удобства».
Но с природой спорить сложно.
– Будьте любезны отвернуться, – ледяным голосом потребовала она.
– Или – что? – не менее любезным тоном произнесли в ответ.
– Или… или я сочту вас извращенцем.
– Какой ужас! Как с этим жить? Извращенцем, так извращенцем. Да на здоровье. Сколько угодно.
Какое-то время они молча, с вызовом глядели друг другу в глаза. Она – с ненавистью, он – со смехом.
Потом Каролина сдалась и попросила уже гораздо вежливее, совсем жалобно:
– Отвернитесь. Пожалуйста.
– Так-то лучше, – усмехнулся тюремщик, выполняя её просьбу.
Холод и нищета. Ещё – грязь. Куда не взгляни, ворохи грязного тряпья разбросаны по полу. Маленькое окно всё в мутных разводах до такой степени, что остаётся удивляться, как оно ещё пропускает свет.
На жилище это не походило. Даже в хлеву у свиней уютнее. Наверное, уютнее, точно уверенности быть не могло, ведь в хлев к свиньям Каролина никогда не заходила.
– Что вы собираетесь со мной сделать? – спросила Каролина. – Планируете подороже продать? Какая сумма нужна для выкупа? Возможно, необязательно будет дожидаться возвращения моего мужа? Он опасный человек и вряд ли вам удастся безнаказанно его шантажировать. Мы могли бы договориться сейчас, между собой.