Амабель сидела в библиотеке на диване и смотрела на пляшущий огонь в камине. Хотя на ее коленях и лежала раскрытая книга, она не прочитала в ней ни строчки. Все ее мысли занимала Розалинда и то, что с ней произошло.
Она помнила ее покрасневшие глаза и слова, срывающиеся с губ. Свой ужас и смятение при мысли о реакции Роберта и его отца. Потом потрясение и вину от облегчения, когда Розалинда попросила ничего не говорить им.
Она не знала, кто это был. Ее застали врасплох. Но от этого было не легче. Потому что ее честь была потеряна, судьба разрушена, а будущее неясно.
Когда Амабель смотрела на свою золовку, то воображение рисовало ей картину раскаявшейся гордячки, которая хочет извиниться за все обиды, что вольно или невольно нанесла другим. Как же она была разочарована, когда реальность преподнесла с той стороны лишь ожесточившуюся боль.
– Я прошу тебя никому ни о чем не говорить.
– Я…
– Никому… прошу.
– Я и не собиралась, но… Что ты будешь делать дальше?
Закономерный вопрос, учитывая, что теперь репутация Розалинды была под угрозой. Та пожала плечами.
– Я не знаю… просто спрячь ее.
Амабельсжала руками свернутую ткань.
– Хорошо, я все сделаю. Только…
– Давай без советов, – огрызнулась золовка, но тут же опустила плечи. – Прости…
Амабельвстрепенулась и проговорила:
– Нет, нет, не извиняйся. Даже хорошо, что ты так… говоришь. Тебе сейчас надо собраться с силами и не показать окружающим перемену в себе и своем поведении. Мой муж очень проницателен.
Розалинда хмыкнула.
– Джордж более проницателен, чем мой брат. Боюсь, сестра, любовь к нему зашорила тебе глаза.
Она помолчала, затем проговорила:
– Хорошо, что мне это не грозит. Все эти слюни, сопли и романтические вздохи мне не нужны.
– Как ты можешь так говорить! – потрясенно сказала Амабель. – Я уверена, найдется человек, который…
– Я не хочу этого!
Розалинда поднялась и подошла к окну. Вся ее фигура потускнела на фоне темного окна. Даже неровный свет от свечи не придал ее облику цветности. Когда-то величественная леди Клиффорд сейчас казалась лишь призраком самой себя.
– Знаешь… – еле слышно произнесла она. Амабельдаже показалось, что ей послышалось. – Мне… мне вначале было больно, но потом… Ты ведь понимаешь?
– Ммм… – Амабельрастерялась до такой степени, что не могла связно ответить. Она покраснела от этой непрошеной откровенности. Ее неловкость усилилась в несколько раз.