Девушка чуть отводит в сторону ногу, словно намекая, чего ей хочется дальше. И он не заставляет ждать. Тонкая ткань белья мешает. Он отстраняется, чтобы снять с нее трусики. После чего вновь накрывает губами ее грудь, а пальцы касаются ее внизу. Он вновь улыбается, понимая, что она уже готова к продолжению. Но ему хочется услышать это от нее.
С губ девушка срывается новый стон, едва пальцы мужчины касаются ее там, где все давно ноет от желания и предвкушения. Пальцами зарывается в его волосы, прижимая голову к груди, требуя и дальше этих прикосновений. Нет, мало, как же этого мало. Мало его пальцев, что лишь дразнят, но не проникают туда, где все словно горит огнем. Мало губ, которые только больше заставляют гореть ставшую чувствительной кожу. Мало ощущать обнаженной кожей его тело.
— Хочу тебя, — тихо шепчет она. — Пожалуйста.
Он отстраняется, и она тихо хнычет. Но вот он снова рядом, накрывает ее своим телом. Его губы скользят по груди, шее, накрывают ее рот и целуют. Пальцы ласкают внизу, где с каждой секундой все сильнее разгорается пожар. На миг делается страшно. Ведь она так и не призналась ему. Но в следующее мгновение становится все равно. Его касания вновь вырывают из нее стон, заставляют прогнуться навстречу. А потом он заполняет, заставляя вскрикнуть от резкой боли. И замирает, пораженный догадкой.
— Моя, не отдам, — сильные руки на миг крепко прижимают к себе. Потом он отпускает, целует со всей страстью и начинает двигаться, сначала медленно, потом все быстрее.
Боль не отступает, лишь чуть ослабевает под натиском незнакомых доселе ощущений. Она прогибается, обхватывает его ногами. Она чувствует, как мужчина движется все быстрее и быстрее, хочет попросить его остановиться, потому что больно, а потом слышит его тихий рык. А еще через пару секунд он замирает и опускается на нее.
— Моя девочка, — тихо шепчет ей на ухо. — Спасибо тебе.
Встречается с ней взглядом, и девушке кажется, он понимает, что она сейчас чувствовала. Потому что там, где только что все саднило и болело, оказывается его рука. Легкие касания пальцев, и она тихо стонет и мечется по постели, а потом выгибается, а его губы ловят ее стон наслаждения. Потом он ложится рядом и обнимает ее, прижимая к себе. Что-то тихо шепчет, но она не прислушивается, и засыпает, убаюканная его голосом.
Помещение едва освещалось чадящими масляными лампами, основное предназначение которых заключалось в том, чтобы посетители могли найти дорогу в лабиринте коридоров, а не собственно в освещении помещений. Сидящие за длинным столом создания видели лишь очертания друг друга. Глубокие капюшоны, руки в перчатках, однотипные балахоны — все сделано для того, чтобы члены собрания оставались неузнанными и дальше. Когда придет время — маски будут сброшены. Сейчас же важно, чтобы никто не указал на соседа по столу. Даже если схватят одного, остальные продолжат деятельность. Разумеется, никаких записей во время таких встреч не велось. Лишь дома, в самом защищенном помещении, коим обычно была лаборатория или кабинет, можно будет внести несколько новых строк в книгу. Но не словами, а шифром, чтобы никто посторонний не смог воспользоваться этой информацией.