Взрывчатка.
Он посмотрел на Лею — удостовериться, что она в порядке, оглянулся на остальных…
Затем повернулся и открыл огонь.
* * *
Вейдер стоял в ангаре, генерал Вирс рядом с ним — оба наблюдали, как внутрь фрахтовщика полились штурмовики.
Навстречу им открылся усиливающийся огонь бластеров…
Штурмовики, идущие впереди по узкому проходу трапа корабля, заколебались, не желая рисковать под прямым обстрелом и мешая продвижению тех, кто шел за ними. Слегка повернувшись, Вейдер сердито посмотрел на Вирса, который морщился от какофонии шума в прижимаемом к уху наушнике.
— Лейтенант, отступите. Используйте шоковые гранаты… нет, нет, поставьте их на ошеломление!
— Отправьте их, — произнес Вейдер, заставляя Вирса резко взглянуть на него.
— Милорд?
— Пошлите их внутрь. Я хочу увидеть, что он сделает, — Вейдер вновь повернулся к кораблю, не чувствуя необходимости обосновывать свой приказ дальше.
Он ощущал Люка сейчас, его негодование, отчаяние, боль от предательства. Можно ли было протолкнуть эти чувства к ярости?
Его собственный гнев кипел также — в расстройстве на решительный отказ мальчика в Облачном Городе, на его открытый вызов здесь. Он предложил мальчику все — все — и тот отклонил это, отвернулся. Сделал свой выбор очень ясным.
Безрассудный — отказаться от столь многого из-за простых сантиментов.
Вейдер нахмурился, размышляя… это было неприятием его предложения — или его самого? Мысль, что мальчик действовал из отвращения к нему, причиняла боль. Мысль, что кто-то судил его и посчитал неподходящим, несоответствующим. Это глубоко уязвило и ужалило, как никогда прежде.
Внутри поднялась ярость — его собственный сын делает это; его собственная кровь.
Как смеет он судить его…
Вейдер шагнул вперед, и штурмовики немедленно спустились, уступая ему место.
* * *
Шум в пределах трюма «Сокола» стоял невероятный; к уровню крыши, обжигая горло, вздымалось облако едкого дыма.
Где-то на краю сознания Люк понимал тщетность своих действий — они сделали все, что могли, дальнейшее сопротивление не даст им никакого спасения, статус-кво останется прежним. Еще несколько бронированных солдат упали в трюме, замедляя других, пытающихся через них пробиться. Переборка рядом с Люком и Леей была испещрена тлеющими дырами от бластеров.
Бластер самого Люка плавился в руке, становясь все ближе к истощению заряда.
Практически оглушенный, он отметил, что стать хуже уже не может…
Тогда солдаты в спешке отступили, и огромная, темная фигура, окутанная плотным дымом, уверенно и целеустремленно шагнула внутрь.
Лея отшатнулась. Чуи издал истошный рев.