— Прости, Ми, но я больше не могу разговаривать. Я перезвоню тебе завтра, а сейчас пойду дочитывать тот клятый параграф по истории. Клянусь, моя бабушка Эмили читает книги и то поинтереснее! — с этими словами толстушка разразилась новой порцией зевков и положила трубку.
— Ну, что за день! — Милена со злостью швырнула телефон на пуфик. Она подошла к зеркалу и внимательно оглядела себя. Неделя, проведённая дома, безусловно, пошла ей на пользу. Болтая с Лизой, она немного слукавила.
Большинство ссадин и порезов на теле уже зажили. Тёмно-рыжие волосы снова выглядели здоровыми и ухоженными, но левая рука, до которой полторы недели назад дотронулся незнакомец, продолжала болеть. Опухшая и покрасневшая, она напоминала переваренную сосиску. Родители в один голос утверждали, что это начало какой-то страшной аллергии и поэтому боялись отпускать её в школу, но Милена только радовалась этому. Хотя боль в руке иногда доводила до слёз. За это время у неё даже выработалась новая привычка. Когда боль не давала покоя, она садилась на подоконник в своей спальне и открывала окно. Ветер приятно ласкал кожу и смягчал боль.
Милена сама не знала, почему так происходит, но его прохладное дуновение всегда успокаивало её. И она, свернувшись калачиком, засыпала прямо на подоконнике. А во сне Милена часто задавала себе один и тот же самый вопрос: «Почему у меня на окне стоит решётка?»
* * *
Этой ночью рука Милены разболелась ещё сильнее. Казалось, её кость превратилась в горячую воду, которая неприятно обжигает кожу с внутренней стороны. В течение каждой минуты ей приходилось менять положение тела, чтобы рука перестала так ныть, но вскоре и этот способ перестал действовать. Так что Милене пришлось до крови закусить губу, чтобы сдержать дикие крики, рвавшиеся наружу. Слёзы беспомощно скатывались по щекам, оставляя влажные дорожки соли на коже. Милена съёжилась на кровати, молясь, чтобы боль поскорее прекратилась.
— Главное уснуть, уснуть… — уверено шептала она. Хотя спать ей сейчас хотелось, как прыгать на батуте, но стоило ей подумать об этом, как очертания комнаты поплыли у неё перед глазами. Милена с готовностью смежила веки, радуясь, что мучениям хоть на время придёт конец. Тиканье часов-кукушки, доносившееся из соседней комнаты, убаюкивало. Милена уже почти уснула, как приятную темноту в закрытых глазах прорезал луч. Он как мозаика, сотканная из осколков света, сложился в отдельную картину.
Чьё-то прерывистое дыхание… Оно было совсем близко… Милена со стоном перевернулась на другой бок, но видение не исчезло, а наоборот стало чётче.