Рурк только красноречиво сплюнул. Шейн вздохнул и поднялся.
— Ну, что ж, продолжай оставаться мучеником, а я пойду выпью.
Он проверил, крепко ли привязал Рурка, и вышел из спальни.
В гостиной он вылил остатки коньяка в свою рюмку, сделал глоток и скривился. Затем с рюмкой в руке подошел к окну. В первых лучах солнца набережная была прекрасна. Но сейчас вид ее, всегда восхищавший Майкла, вызывал какое-то раздражение. Он сделал еще глоток и скривился еще больше. Не слишком ли много лет он довольствовался жизнью здесь? Внезапно он понял, что это не может продолжаться долго. Такое же чувство всегда заставляло его бросать одну работу и браться за другую в поисках чего-то неуловимого, почему-то страшно важного для него. Ему казалось, что он перестал метаться, когда встретил Филлис. Вроде наступила гармония: динамичность деятельности частного детектива — и разрядка в уюте семейной жизни. Теперь он знал, как глупо было надеяться, что брак излечит его натуру. Ничто уже не может изменить его. Ничто и никогда.
Он допил коньяк. Солнце торжествующе озаряло залив. Эта долгая ночь кончилась. Шейн прошел на кухню, чтобы сварить кофе.
Он вернулся с полной чашкой в гостиную, избегая глядеть в дверь спальни — глаза Рурка словно прожигали его насквозь, — удобно устроился в кресле и отхлебнул кофе. Будто отхлебнул бодрости и хорошего настроения. Ставки сделаны, и он взял свою карту. Вот-вот начнется настоящая игра…
Чашка уже почти опустела, когда раздался телефонный звонок. Он прошел в спальню, сел на постель и снял трубку.
— Шейн слушает, — сказал он, глядя мимо Рурка.
— Что ты там крутишь, ублюдок? — спросил хриплый голос в трубке.
— А мне так больше нравится, — легко ответил Шейн.
— Тебе! А твоей жене? За что тебе еще платить? Мы просто поменяемся, или — все.
— Тогда все, — сказал Шейн и повесил трубку. Крупные капли пота выступили у него на лбу. Только это и выдало его волнение. Он прошел в гостиную, взял чашку и пошел на кухню, чтобы налить себе еще кофе. Телефон зазвонил снова. Он пошел к телефону.
— Слушаю, — сказал он, так же глядя мимо Рурка.
Голос в трубке был тот же, но звучал менее уверенно:
— Ладно. Видно, ты знаешь, чего стоит тот кусок картона.
— Много больше того, что запрашиваю за него. Тысяча — это очень скромно.
— Хорошо. Ты получишь свою жену и тысячу. А мы получим то, что ты взял у Лейси.
— Хорошо, — сказал Шейн, — но прежде, чем мы начнем уславливаться о деталях, я должен убедиться, что с ней все в порядке. Пусть она сама скажет мне об этом.
— Я не могу этого сделать, Шейн. Я не настолько глуп, чтобы звонить тебе из того места, где она сейчас находится.