Снова кто-то невидимый с силой ударил сзади, пригнул к земле!
Вероятно, на несколько секунд Григорий потерял сознание.
Очнувшись, он понял, что его торопят с возвращением. Сигнальный конец трепетал, то провисая, то натягиваясь до отказа.
Григорий побрел, плохо ориентируясь в происходящем, повинуясь настойчивому подергиванию линя. Тот стал как бы продолжением его нервной системы.
Почему-то очень болели уши. Горячие струйки пота стекали но лицу, заползали за воротник.
Воду по временам как бы сотрясала судорога. Это было мучительно.
Далеко ли еще до водолазного бота?
Полузабытый хрипловатый и прерывистый девчоночий голос произнес негромко над его ухом:
«Ты только не очень себя жалей! Это вредно — себя жалеть. Вон как ты дышишь хорошо. Я бы, кажется, полетела, если бы могла так дышать…»
И правда, жив же он, дышит!
Ага! Трап! Первая ступенька, вторая, третья… Сверху протянулись заботливые руки, подхватили Григория, втащили на палубу.
Воздух раскачивается от орудийных залпов. Снаряды рвутся над водой и в поде. Весь рейд ходит ходуном.
А мимо бота быстро проносятся рваные клочья тумана.
Ветер! Пока Григорий был на дне, наверху поднялся ветер. Туман — ненадежное прикрытие. Он начал стремительно разваливаться. И немцы со своей береговой батареи стали обстреливать бот.
Но тут уже все было на «товсь». Ждали лишь возвращения минера. Якорь поспешно выбран. Мотор взревел. Бот сорвался с места. И вовремя!
Болгов помог Григорию снять шлем.
— Волной-то как бьет, товарищ старший лейтенант, до дна достает волна, — сказал он и шершавой широкой ладонью участливо отер лицо и шею минера.
Тот с изумлением увидел на руке Болгова кровь. Оказывается, это не пот, а кровь!
Такова сила гидравлического удара. От него с дребезжанием сыплются плафоны, расходятся и пропускают воду швы в металлическом корпусе подводных лодок. И от него даже у самых здоровых и выносливых водолазов лопаются кровеносные сосуды, течет кровь из носа и ушей.
Стремглав вбежали в проход, оставленный для бота в бонах заграждения, и укрылись за Константиновским равелином.
На следующий день погода благоприятствовала Григорию. Над рейдом лежал туман.
Снова церемониал спуска за борт, ободряющий шлепок ладонью по шлему.
Сегодня Григорий волновался гораздо больше, чем в первый раз. Лучше представлял себе, как трудно придется ему под водой. Кроме того, он очень боялся уронить мастику, которую нес в руках.