Отец сидит, склонившись над столом, и что-то чертит, он все еще зол на братца за то, что тот его подвел на призывном пункте.
— Пускай сует куда хочет. Не мешайте мне, я чертежи делаю?
— Какие чертежи? — удивилась мама.
— Обыкновенные, спроектирую летающую тарелку и продам чертеж американцам. Заберут они меня к себе, будете сидеть куковать, — уверенным тоном сказал папа.
Мама плюнула в сердцах и заявила, что большего эгоиста и негодяя она в своей жизни не видела и что лучше бы хозяйка Лесси забрала его на фиг.
— А-а-а, идите вы все, достали меня, — ответил папа и пошел чертить в туалет.
Я выпила кофе, взяла подписанные эскизы и поехала на работу. Недалеко от офиса, возле телефона-автомата милиционер скручивает руки молодой девушке. Девушка активно сопротивляется и что-то кричит по-английски. Подошла поближе и поинтересовалась, в чем дело.
— Да вот, поймал с поличным. Телефон-автомат портила, террористка чертова. Кусочек фольги засовывала в щель для карточек. А теперь отказывается в отделение идти, еще и лопочет не по-нашему. Вы, девушка, случайно, не знаете, что она говорит? — спросил милиционер.
— Знаю, — ответила я.
Девушка в это время продолжала извиваться и кричать, что мы живем в «факинг кантри», что милиционер «факинг коп» и она требует своего адвоката или представителя британского посольства.
— И что же? — поинтересовался милиционер.
— Она говорит, что не хотела портить автомат, просто она иностранка и не знает, где карточки продаются. Вот и решила вместо карточки воспользоваться фольгой. Она от группы своей отстала и хочет позвонить гиду, — выпалила я, решив, что девушку надо спасать.
— Врет она, — вздохнул милиционер.
— Как вас зовут и зачем вы засовывали фольгу в автомат? — спросила я у иностранки на ломаном английском.
— Зачем я это делала, вам знать необязательно, а зовут меня Урсула, — завизжала та и попыталась вырваться из лап милиционера.
— Урсула? Ты Урсула, которая приехала к Мишкину?
— Да, — ответила она.
— У тебя деньги есть?
— Есть, сто долларов в кармане и ваши чертовы гривны.
— Давай десять гривен, — сказала я.
Урсула стала рыться свободной рукой в кармане, достала кошелек и протянула мне. Я извлекла десять гривен, незаметно сунула милиционеру в карман и улыбнулась:
— Мы же не будем срамиться перед иностранцами и показывать им наши «обезьянники», правда?
— Ну, раз такое дело, то не будем, если еще десятку добавите, — ответил милиционер.
Пришлось добавлять из своего кошелька. Милиционер отпустил Урсулу, откланялся и удалился.
— Пошли, — сказала я.
— А ты откуда Мишкина знаешь? — поинтересовалась она.