— I cant pray there, it is dirty![13]
— У нас везде dirty, — буркнула Эмилия и подумала: «Ишь, говнюк, грязно ему, понимаете ли».
Мабруз насупился и пошел в зал ожидания.
— Сходили? — поинтересовалась маман.
— Нет, — ответила Эмилия, — он, засранец, не может гадить там, где грязно.
— Вот ведь позорище какое, — сокрушалась маман, — небось даже в Ливане туалеты чище, чему нас. И что теперь человеку делать?
— Не знаю, сильно захочет — сходит!
Наконец к первой платформе подали поезд. Мшик отобрал у Мабруза ушанку и валенки, и компания пошла на перрон. Мабруз сел в купе, осмотрелся по сторонам, ткнул пальцем в пол и заявил:
— I need to pray, I will pray here![14]
— No, no. Not here, I will find a place![15] — закричала Эмилия, испугавшись, что Мабруз нагадит в купе.
— Пойди, попроси проводницу открыть туалет, видишь, человеку невмоготу уже, — вздохнула маман и обратилась к Мабрузу: — Прай, прай, Эмиля, проводница, прай, сейчас откроют тебе туалет, потерпи.
Мабруз зло посмотрел на маман и что-то сказал по-арабски. Мшик в это время залез на верхнюю полку, расстелил грязный матрас и улегся прямо на него.
— Хорошо здесь, — довольно протянул он, обращаясь к Мабрузу.
— Плохо, никак не могу помолиться, — вздохнул Мабруз.
— Хорошо, и медведей нет, только собаки, — зевнул Мшик.
Поезд тронулся, и Эмилия Маратовна подошла к проводнице:
— Простите, тут у нас ситуация такая сложилась, иностранцы прибыли. Одному человеку по нужде сильно хочется, вы бы не могли открыть туалет?
— Через полчаса открою, когда санитарную зону проедем, — ответила проводница.
Эмилия Маратовна вздохнула и пошла в купе. Мшик лежал в ушанке на верхней полке, Мабруз с маман сидели на нижних и оживленно болтали.
— Украина — плохо, Армения — хорошо, — пыталась при помощи жестов объяснить маман.
— Pray, — вздыхал Мабруз.
— You сап прай after half an hour, there[16], — сказала Эмилия, указав рукой в сторону туалета.
— Good, — вздохнул Мабруз.
— И что же ему теперь, полчаса терпеть? — посочувствовала маман.
— Он сам не захотел на вокзале сходить.
Через полчаса туалет открыли, и маман радостно воскликнула:
— Прай!
— Good, — ответил Мабруз, схватил полотенце, тряпочку и камешек и побежал в туалет.
Из туалета он вернулся мрачнее тучи, сел напротив маман и заявил, что Украина bad country[17] и он будет делать свой «прай» в купе. При этом он указал нам всем на дверь и стал расстилать на полу тряпочку. «Экий привередливый, сукин сын», — подумала Эмилия, достала из кармана мобильный телефон, по которому было велено звонить только в самых экстренных случаях, и стала набирать Исама.