— Так в дешевых ганделыках огурцы подают, — сказал он.
— Переснять! — стукнула кулаком по столу Мимозина.
Фотограф охнул и полез в холодильник. В холодильнике стоит банка с опятами: огурцы и помидоры пропали.
— Где?! Кто сожрал?! — взревела Мимозина.
Подозрение пало на вечно голодного Швидко. Швидко покрутил пальцем у виска: он даже и не знал о том, что в холодильнике стоят огурцы. Дизайнер Чайка робко посмотрел на Мимозину и вздохнул:
— Мы с Мишкиным вчера их съели. Сидели допоздна, проголодались, магазины уже все закрыты. Я думал, что они больше не понадобятся.
— Ты бы меньше думал, — ответила Мимозина и отправилась к директору просить денег на закупку новых огурцов. Не обращаться же снова к производителям.
Директор начал возмущаться, деньги выделил, но обещал обязательно вычесть эту сумму из зарплаты прожорливых сотрудников. Заслали офис-менеджера в магазин. Та вернулась через час с обычными солеными огурцами, какие продают бабушки на рынке, поскольку других не нашла.
— Один хрен, что те, что эти, — флегматично заметила она.
Разложили огурцы на тарелке и стали переснимать. Благо не на моем столе. Вынесли в коридор стул, установили свет, поставили на стул тарелку с огурцами и стали фотографировать. После съемки Мимозина огурцы спрятала и торжественно пообещала собственными руками задушить того, кто посмеет к ним притронуться, пока она не позволит.
Позвонил Грач, предупредил, что он в командировке и отправлять ему эскизы сегодня нет смысла.
— Завтра можете прислать. Видите, как я к вам хорошо отношусь, не тороплю вас без нужды, — сказал он.
Вечером пошли гулять со Швидко. Он сообщил мне, что последнее время его организм отказывается принимать алкоголь. Врет, наверно, думает, что я пьющего любить не буду.
Пришла домой. Мама плачет, папа бегает по квартире и размахивает руками, обзывая братца последним идиотом.
— Неужто комиссию прошел? — поинтересовалась я.
— Да, — всхлипнула мама.
— А чего тогда плачем?
— Так он получил положительный ответ: годен к службе в армии, у-у-у, идиот проклятый, — пригрозила мама кулаком.
Братец вздохнул и рассказал мне, что честно собирался косить под идиота и даже спрятал в кармане кусочек мыла, чтобы в нужный момент засунуть его в рот и начать пускать пузыри, но, пока стоял в коридоре, познакомился с хорошими парнями, которые рассказали ему много хорошего о службе в армии.
— Вот я и решил, чем я хуже других, пойду послужу, — закончил он свою речь.
— Ну, дело такое, — ответила я.
— Не плачь, — сказал папа, поглаживая маму по голове, мы его определим в Харькове служить, я сам пойду договариваться.