Гномка в помощь, или Ося из Ллося (Ардмир) - страница 38
Сесть не сел, но отойти соизволил.
– Почему крысы?
– Они с голодухи могут живого загрызть.
– Не только они, – заметил граф-оружейник, покосившись на свою давно остывшую кашу.
– Ой, ешьте и не начинайте! А не хотите, так вспомните про шелк.
– Хорошо, тут точка. – Он зачерпнул ложку риса и замер с нею у рта. – Но в Акри ведь что-то было? То, что тебя обозлило, возмутило?
– Возмутили цены на муку, в столице она куда как дешевле.
– Потревожило? – продолжил расспрос граф.
– Щенок потревожил. Под юбку полез, а после забился в ноги и чуть меня не уронил. И все из-за зверя…
– Какого зверя? – насторожился маг и отложил тарелку.
– Трудно сказать. Большого, лохматого, на оборотня похожего, но те размером меньше раза в три и не такие бестолковые. Вот этот удивил так удивил. Выскочил на нас в проулке и, гремя цепями, побежал в жилые кварталы, – припомнила, как дело было, нахмурилась. – Все вывески сорвал, тенты над лавками покорежил, бестолочь хвостатая! А вот арбалетчик из стражей озадачил. Он словно меня не видел, стал слишком близко и чуть не задел. Если бы не ваш портал, я бы получила по лицу отдачей от тетивы.
– Загоняли кого-то из озверевших одержимых. Новолуние! – Регген протяжно выдохнул. – Путь в твою деревеньку нам теперь заказан.
– С чего вдруг?
– Потому что все шарахаться начнут, как от прокаженных. Урген Врадор ест свой хлеб не зря. – Задохлик с тоской посмотрел на вымешиваемое мною тесто, вздохнул повторно, и явно не по теме. – Он сделает все, чтобы в вашей округе стало известно о красных тростях.
Я совсем не понимала его расстройства.
– Узнают, и что?
– И все начнут бояться. Кто-то специально дразнить, кто-то презирать, а в большинстве своем все будут прятаться… опять.
Вот уж вряд ли!
– Не будут. Вы плохо знаете ллосевцев. Они не бояться начнут, а охотиться. Вывесят доску почета, присудят победителю денежный приз и каждый год будут подсчитывать пойманных, покалеченных или же нечаянно убиенных одержимых.
– Ты шутишь…
– Говорю исходя из опыта. Я с палицей с детства знакома, потому как на медведя-шатуна ходила вместе с отцом. Прекрасное было время! Мороз, солнце слепит, сугробы втрое выше меня, и я… Сижу без дела под елью, палица оттягивает руку, манок прилип к губам. Красота!
– Красота? Сколько тебе было лет?
– Шесть полных, – ответила я с улыбкой.
– И что хорошего?! Маленькая гномка в лесу, наводненном хищным зверьем, да еще с манком, – перечислил маг и оторопел, видать, от догадки. – Ты была за приманку?
– Ну да! И приманкой, и загонщиком… да кем угодно, лишь бы опять в плотницкой сидеть не пришлось.