И, не обернувшись, пошел обратно — в Город, исполненный тьмы…
* * *
Маленький цветок откроет железную дверь…
Ах, зачем ты только сказал это, отшельник? Сколько бед обрушилось из-за твоего пророчества…
Андрей шел, стараясь не оглядываться — словно взгляд назад мог выдать его.
— И почему мне кажется, что княгиня на меня всегда смотрит? — усмехнулся он, покачав головой. Словно наваждение…
Ему и на самом деле казалось часто, что княгиня не отходит от него ни на шаг — только одно место от нее скрыто.
Лес.
Но сейчас Андрей уже покинул его, и шел по дороге. Появились первые домишки — перекошенные и враждебные. До чего же мир дошел, если лес кажется самым безопасным местом, — вздохнул про себя Андрей.
Дома были заперты, и пустынны — словно и не было в них никого.
Только княгиня Елена и ее верные псы…
— Не стану собак обижать. Это сами они себя зовут псами.
Знал Андрей им имя, но помнил и строгий наказ матери — никогда не называть человека бесом. А Еленина гвардия — как ни посмотри, все таки состояла из людей.
— Да люди ли они? Может, и впрямь бесы?
Он уже прошел по улице, где царила жуткая тишина — ни лая собаки, ни ржания лошади… Уж о кошках и говорить не приходится. Что там кошки — Елена повелела и птиц всех извести. Какие успели — в лес подались.
— Вот и княженка, словно птичка, — улыбнулся про себя Андрей, вспомнив хрупкую светловолосую девочку.
Маленький цветок…
Город уже возник перед его глазами, пытаясь обмануть его роскошными хоромами, украшенными светлыми, красочными витражами.
Что толку в витражах, если в душах темно и пусто?
Только из харчевни доносились пьяные голоса — это псы праздновали новую победу.
Никогда еще Андрей не думал, что тишина может быть такой пугающей!
— А все-таки пока жив тут хоть один человек, город не мертвый, — прошептал Андрей, и, оглянувшись, перекрестился на то место, где еще вчера был крест, зовущий в небеса.
Теперь на этом месте ничего не было — только остов сгоревшей церкви, но Андрей на одно мгновение увидел — крест словно сплелся из белоснежных облаков, явился на минуту.
— Не оставил Ты нас пока, Господи, — вздохнул Андрей, и пошел дальше.
Теперь, после чудесного видения, и на душе стало легче.
* * *
Княгиня сидела, уронив изящную, унизанную драгоценными перстнями, руку на колени. Лицо ее было задумчивым, отстраненным, словно она находилась сейчас далеко отсюда — и можно было бы даже назвать это лицо прекрасным, если бы не упрямая, жестокая складка возле губ.
— Привыкаете к трону, княгиня?
Голос вырвал ее из заоблачных высей, она вздрогнула, и обернулась.