Я вздыхаю.
Ее терпения никогда не хватало на мою раздражительность.
— Танцевать при Дворе Верховного короля под холмом — большая честь.
Служанкам доставляет огромное удовольствие напоминать, как повезло мне, внебрачной дочери неверной жены, существу без капли фейрийской крови, что со мной обращаются словно с чистокровным ребенком фейри. То же самое твердят Тарин. Иногда, слушая это все, хочется кого-нибудь укусить.
— Знаю, — говорю вместо этого я, потому что она старается быть доброй. — Замечательно.
Фейри не могут лгать, а потому больше внимания обращают на слова и совсем мало на тон. Особенно это относится к тем, которые не жили среди людей. Таттерфелл одобрительно кивает. Ее глаза — две влажные бусинки гагата, ни зрачки, ни радужки не видны.
— Может быть, кто-то попросит твоей руки, и ты станешь постоянным членом Верховного двора.
— Я хочу завоевать это место.
Имп замирает со шпилькой в руке, возможно, прикидывая, куда бы меня уколоть.
— Не говори глупости.
Спорить, напоминать о губительном замужестве моей матери бессмысленно. Для смертного есть лишь две возможности стать постоянным членом Двора: через брак или особые успехи в каком-то значимом ремесле, например, в металлургии или игре на лютне. Первое направление меня не интересует, так что остается надеяться на талант во втором.
С волосами покончено. Получилось нечто сложное, и я выгляжу так, словно отрастила рога. Меня обряжают в сапфировый бархат. Ни одно, ни другое не скрывает того, что я человек.
Знаю, воспитываться рядом с детьми знати — большая честь. Ужасная честь, которой я никогда не буду достойна. И забыть трудно, когда со всех сторон звучат напоминания.
— Завязала три узелка на удачу, — сообщает маленькая фейри.
Я вздыхаю, и она, соскочив с моего туалетного столика, спешит к двери, чтобы растянуться лицом вниз на моей застеленной гобеленом кровати.
К тому, что мне прислуживают, я уже привыкла. Импы и хобы, гоблины и григи. Тонкие, как паутинка, крылышки и зеленые ногти, рожки и клыки. Здесь я уже десять лет, и все это больше не кажется диковинным и чудным. Странной здесь выгляжу я — с тупыми пальцами, закругленными ушами и короткой, как у мухи-однодневки, жизнью.
По человеческим меркам десять лет — немалый срок. Выкрав нас из мира людей, Мадок возвратился в свои владения в Инсмире, на острове Майт, где держит крепость Верховный король Эльфхейма. Там, соблюдая обязательство чести, он и вырастил нас, меня, Вивьену и Тарин. И хотя мы с Тарин — живые свидетельства маминой измены, согласно обычаям фейри, мы дети его жены и, следовательно, его проблема.