Этот факел должен светить всем. Снова Коменский обращается к Пампедии — всеобщему обучению и воспитанию людей. Пампедия — его любимое детище, ядро «Всеобщего совета», ибо без исправления человека через обучение и воспитание нельзя исправить мир. Пампедия охватит всю жизнь человека, дабы, постоянно обучаясь и нравственно совершенствуясь, он постиг «все необходимое для достойной жизни и достойной смерти».
«...Первое наше желание в том, чтобы до полноты человечности были развиты не отдельные, или немногие, или многие люди, а все и каждый, молодые и старики, богатые и бедные, знатные и незнатные, мужчины и женщины — словом, каждый, кому было суждено родиться человеком, чтобы в конце концов весь род человеческий пришел к культуре независимо от возраста, сословия, пола и народности». И если каждый человек осознает себя составной частью человечества (а для этого он должен изучить, понять, полюбить, уметь делать то же самое, что и любой другой человек в любом месте земли), тогда не будет войн, междоусобиц и люди сумеют создать новый мир, новое общество, основанное на отношениях равноправия и дружбы между народами и между людьми.
И как всегда бывает, растет сочинение, меняется и автор, ведь в процессе работы автор открывает новое, ранее ему неведомое, творит новую действительность, и она как бы в благодарность обогащает его. И порой Яну Амосу кажется, что, идя по той дороге, которую он прокладывает человечеству, и сам становится мудрее, дальше видит и с каждым шагом силы не убывают, а, наоборот, прибавляются.
Январь 1650 года. В Нюрнберге окончательно утверждается Вестфальский мир. В него внесены подробные уточнения и дополнения, касающиеся изменения границ государств и прав стран-победительниц на отдельные города, но относительно Чехии все остается неизменным. Она отдана под власть Габсбургов, следовательно, ей отказано и в свободе вероисповедания. Развеялись последние надежды. Предательство, подтвержденное и при зрелом размышлении, почти полтора года спустя после первого подписания мирного договора, становится вдвойне тягостнее, вдвойне отвратительнее.
Беспросветная ночь опустилась над чешской землей на многие годы, может быть, на века. Ян Амос физически ощущает эту тьму. Мрак в душе. Мрак вокруг — ведь и предательство черного цвета. Уныние охватывает братьев. Что им делать дальше? Может ли существовать община без надежды на будущее?
Теперь эти вопросы прочитываются в глазах каждого, с кем встречается Коменский. И он испытывает глубокую потребность найти ответы на них — ведь иначе нельзя жить. А ответив для себя, поделиться ими со всеми. Но как их найти? Доводы разума молчат. Еще раньше, размышляя о будущем, он обращался к общине, как к хранительнице духа народа, называя ее мысленно матерью. Это было привычно. Но когда умерла Дорота, образ матери в его сознании как бы ожил, обрел конкретные дорогие черты. Ведь и Дорота была матерью, и не только своих детей — она страдала, видя, какие беды терпят изгнанники, и, покуда хватало сил, помогала нуждающимся. Сердце ее было полно любви и горя — сердце страдающей матери.