— Вот так и ложись, Иван.
Тут Иван, не долго думая, — хлоп! — крышку закрыл, запер на замок, взвалил гроб на плечи, понес и пустил его по широкой и быстрой реке, приговаривая:
— Тут-то я тебя и прикончил. Катись, пропадай! Выйдешь из гроба, когда тебя бабушка из могилы выкопает. Отобрал у меня господь турбинку из-за тебя, так и я ж тебе удружил.
— Видишь, господи боже, — сказал апостол Петр, смеясь, — чего еще надумал Иван, любимчик твоей милости? Хорошо сказал тот, кто сказал: дай дурню волю, заведет в неволю.
Узрел господь дерзость Иванову, забеспокоился. Приказал он тот гроб отыскать, открыть и выпустить Смерть; а она пускай отомстит Ивану. Сказано — сделано, и когда уже и не снилось Ивану, что придется еще повстречаться со Смертью, выходит она к нему лицом к лицу и говорит:
— Что ж, Иван, разве таков был наш уговор?
Опешил Иван, слова вымолвить не может.
— Еще дурачком прикидываешься? Эх, Иван, Иван, только долготерпение и бесконечная доброта господня могут превозмочь твои преступления и упрямство твое. Давно бы ты сгинул и стал у чертей посмешищем кабы не полюбил тебя господь, как сына родного. Знай же, Иван, что отныне сам ты будешь смерти желать, на четвереньках за мною ползать, умолять будешь душу твою прибрать, а я прикинусь, будто вовсе и забыла про тебя, оставлю тебя жить, сколько жить будут стены Голии[27] и город Нямц, чтоб увидел ты, как несносна жизнь в глубокой старости!
И оставила его Смерть неприкаянным жить.
С той поры, как создан свет,
На полатях ветра нет.
А когда увидел Иван, что конец ему не приходит, сказал он сам себе:
— Неужто я колом себе голову прошибу из-за ведьмы? И не подумаю. Пускай она себе это сделает, коли охота.
И с той поры, сказывают, пустился он, Смерти назло, махоркой дымить и цуйку[28] с горелкой тянуть, словно его огонь сжигал.
— Гуляй да гуляй, Иван, не то с тоски свихнешься! — говорил он.
И что было делать бедняге, когда Смерть будто ослепла, его не примечает?
Так вот и жил Иван, не знающий смерти, век за веком без числа, и может и поныне живет, если не умер.
Жил-был в одном селе человек ужасно ленивый, до того ленивый, что даже пищу не разжевывал. И село, видя, что человек этот не хочет работать, хоть убей, решило повесить его, чтоб и другим не повадно было. Выбрали двух поселян, пришли они к лентяю домой, схватили его, взвалили на телегу с волами, как чурбан бесчувственный, и повезли на виселицу.
Так уж было заведено в то время.
Повстречалась им по дороге барыня в коляске. Увидала барыня в телеге человека, похожего на больного, пожалела его и спросила у провожатых: