Едва он покинул меня, как я в тот же миг определил для себя две негласные цели — я страстно желал узнать как можно больше об этом человеке, и о том, чем в действительности он занимался, и, во вторых — почему у меня увеличилась скорость обмена веществ — мои поверхностные ткани и волосы стали регенерировать чрезвычайно быстро.
Врач прервался, целеустремлённо набивая трубку, которая, однако, не менее целеустремлённо не желала набиваться без помощи спички. В глубокой тишине, явственно свидетельствовавшей о том, что доктор всецело завладел вниманием своей аудитории, кто-то разворошил длинной кочергой угли, и в тот же миг один, а быть может и сразу пара человек, резко оглянулись через плечо, пристально всматриваясь в зияющую тьму за своими спинами, смолистым мраком осевшую там, в отдалённых от яркого света огня углах большого зала.
Оглядываясь назад, — продолжил он, на мгновение задержав свой взгляд на яркой вспышке пламени за кованой решеткой камина. — Перед своим мысленным взором я вижу невысокого, тучного мужчину, приблизительно лет так сорока пяти с широкими плечами и маленькими, худощавыми руками. Отличия в пропорциях были очевидны, поскольку я помню, как подумал, что столь громадное тело и такие тонкие кости пальцев едва ли могли сочетаться друг с другом. Его голова тоже была большой и как бы чересчур вытянутой, притом форма черепа была самая обычная, за исключением того факта, что челюсть была мощнее, чем у обычного человека. Кроме того, его подбородок тоже в значительной степени был удлинён. И вновь меня мучили противоречия, хотя теперь я понимаю, в чём тут было дело, поскольку ныне имею большой опыт в оценке особенностей физиогномики. И всё же его создала природа, как в прочем и всех нас; и никому не удастся понять, будь он хоть мечтателем, хоть провидцем, почему она избрала для него именно такой облик.
Я был уверен, что границы его возможностей были гораздо шире и это, хоть и очень отдалённо, можно было сравнить разве что с маятниковым механизмом в часах, если бы амплитудой колебания были его способности — она была бы значительно больше, чем у прочих. Его волосы лоснились, отливая серебром, что свидетельствовало об их прекрасном состоянии, а тонкие черты лица, его нос и губы были словно вырезаны острым, стальным инструментом на воске. Его глаза я оставил напоследок. Они были необычайно большого размера и как будто непрерывно трансформировались, меняя не только свой цвет, но и характер взгляда, размер, а так же форму глазницы. Иногда мне казалось, что его глаза не принадлежат ему, если вы, конечно, понимаете, что я имею в виду; и в тоже время в их переливающихся оттенках синего, зелёного, и безымянного тёмно-серого, порой проскакивали зловещие огоньки, придающие всему его облику почти животный, устрашающий вид. Более того, они как будто были подсвечены изнутри, и это были, пожалуй, самые яркие глаза, которые я только видел.