Одного раза хватило. Это не был алкоголь или на самом деле даже не похмелье, что достало меня — а то, что я показала худшие навыки в мой первый день обучения. Ну, все это означало, что я не создала лучшее первое впечатление у инструкторов, и позволила моему спарринг партнеру прижать меня менее чем за минуту. Ничего вроде бы страшного.
Здесь же быть собранной менее чем на сто процентов, может означать смерть. И с тех пор я не позволяю себе более чем пару бокалов.
Так почему я чувствую, что желудок готов вывернуться наизнанку?
Земля раскачивается подо мной, и я открываю глаза, игнорируя, что моим векам кажется, что они обложены наждачной бумагой. Первое, что я вижу, это пустое, сланцево-серое пространство неизменного ночного неба Эйвона. Я стараюсь сесть и заваливаюсь на бок, заставляя пол дрожать и качаться; мои руки связаны и привязаны к чему-то. Вспышка агонии разрывает бок, принося с собой память о пуле, расщепившей мою кожу.
— Плохая идея, капитан, — говорит раздражающе веселый голос где-то выше и позади меня. — Если ты опрокинешь нас, то я не вижу у тебя шансов доплыть до твердого грунтеа будучи привязанной к тонущей лодке.
Я поднимаю голову и щурюсь на стоящего надо парня, чем-то освещенного сзади.
Ромео.
— По крайней мере, если я утону, — хриплю я, и голос звучит как гравий, — твои друзья не будут иметь удовольствие повесить меня на стропила в своем маленьком убежище.
Ромео сужает глаза, глядя на меня, и выгибает бровь, пока он отталкивает от нас комки растительности одним из длинных шестов, которые используют местные.
— Мы не вешаем солдат, — говорит он с преувеличенным возмущением. — Мы сжигаем их на костре. Потребуются века, чтобы собрать топливо, учитывая ландшафт. Это особый случай.
Я фыркаю, используя звук, чтобы замаскировать скрип, когда испытываю крепость поперечного ребра лодки, к которой я привязана. Несмотря на то, как дряхло выглядит лодка, ребро не поддается. Но быть связанной — это наименьшая из моих проблем.
Постоянная облачная атмосфера Эйвона означает, что по звездам не сориентируешься, как мы были обучены делать в ситуациях выживания. Болото тянется так далеко, насколько видят глаза, не давая мне никаких ориентиров. Поэтому никак не определить, в каком направлении мы движемся. Даже случайные шпили скал, тянущиеся вверх, выглядят одинаково. Они острые, как лезвия бритвы; у Эйвона были только ветер и вода, чтобы разрушать их в течение нескольких поколений, едва ли один удар сердца в геологическом времени. Водные пути между островами и плавучими массами растительности смещаются настолько стремительно, что изо дня в день одна и та же полоса болота может выглядеть совершенно иначе. Я понятия не имею, где мы находимся. И быть потерянным на Эйвоне, означает быть мертвее солдата, оказавшегося посреди стаи кровожадных мятежников.