— И что ты ему сказал?
— Да ничего, — отвечал Марат. — Сказал, что они с отчимом живут, и свалил.
— Мы же договорились, что поодиночке с полицией не общаемся, — напомнила Суворова.
Обернулась к Мелковой:
— Как там, Аньк? Помнишь, ты говорила? Что-то про присутствие законного представителя при допросе несовершеннолетнего?
Мелкова кивнула:
— Я уточнила. Это только если в суде. Порядок опроса несовершеннолетних при оперативных мероприятиях никак не регламентируется.
— Вот засада… — произнес Худяков.
— А в чем проблема? — поинтересовалась Палий. — Почему нельзя говорить с полицией? Мы все знаем, что надо говорить и что не надо. Не маленькие.
— Могу повторить, в чем проблема, — объяснил Барковский. — Полиция в любом случае ищет виноватого. Даже если никто не виноват. А кто ищет — тот всегда найдет. Кто-то что-то ляпнет, не подумав, кто-то решит пооткровенничать… И кончится это тем, что кого-то из нас обязательно обвинят.
— Да в чем? — не могла понять Белодедова.
Внезапно ей решил ответить Юров:
— В убийстве.
Все замерли. В тишине раздался резкий смех Белодедовой.
— Псих! Но… Если меня обвинят в убийстве, я все расскажу!
Барковский взглянул на нее так, что Марат поспешил встать рядом и заслонить девушку собой.
— Ладно, — сказал Барковский уже спокойнее. — Я знаю, что делать.
Все разошлись. Суворова и Мелкова направились в женский туалет — лучшее место, где можно было спокойно пообщаться. Суворова кивнула на запястье подруги, на котором виднелся здоровенный синяк, спросила:
— За что на этот раз?
— За платье, — объяснила Мелкова. — Я в школу пошла, а он у подъезда стоит, ждет, в чем я выйду.
— Что за платье?
— Ну, то, красное, с вырезом. Прикинь: взял его вот так и разорвал. На улице, при всех.
— Вот урод! Почему ты не хочешь с Барком поговорить?
— Боюсь, — объяснила Мелкова.
— За Барка?
— Ты что, дура? За отца, конечно.
И снова Крюков сидел в кабинете информатики за стеклом и следил за лицами одиннадцатиклассников. Впрочем, лица у них на этот раз были сугубо деловые, сосредоточенные на какой-то рутине.
— Что-то они скучнее, чем в прошлый раз, — заметил он Лапикову. — Игра эта… «Спарта»… разонравилась, что ли?
— Они в нее больше не играют, слава богу, — ответил Лапиков. — Готовятся к проверочной работе.
— Почему «слава богу»?
— Потому что мне эта игра никогда не нравилась.
— Зачем же вы разрешили ее установить?
— Покойный директор настоял, — объяснил преподаватель. — К тому же за то, что мы ее тестировали, производитель игры полностью обновил нам парк компьютеров.
— Надо же! Так расскажите подробнее об игре.