Само помещение было довольно просторным. Обстановка, не считая спального кокона — почти аскетичной: всего несколько предметов мебели, о назначении которых можно было только догадываться.
Зато две стены занимал панорамный экто-экран, транслировавший вид на космос с телескопических камер, расположенных на внешних радарах линкора. А еще здесь была дверь: герметичная, похожая на вытянутый и слегка вогнутый по центру овал.
Надо сказать, что и стены здесь были такой же вогнутой формы, а их материал — темный, с тусклым матовым блеском, напомнил Инге графит. От этих стен исходило странное излучение, сопровождавшееся легкой вибрацией на грани слышимости. Но девушка ощутила его всей кожей, и ей оно не понравилось.
— Что это? — нагнув голову, она прислушалась к тихому гулу.
— Это сенсонатор, нивелирующий лишнюю амуэ.
— Чего? — Инга вскинула на тарианца ошарашенный взгляд.
— Я был слишком груб с тобой, это моя ошибка, — продолжал тот, будто не слыша ее вопроса. — Женщины моего мира не нуждаются в наказаниях, чего нельзя сказать о тебе. Но и ломать тебя я не хочу, это против наших традиций.
— Это что, извинения? — она сжала губы, сверля его подозрительным взглядом.
— Нет. Констатация факта. С этой минуты ты будешь жить со мной, чтобы привыкнуть к правилам и обычаям Тариана.
— А если я откажусь?
— Ты можешь отказываться, сколько угодно, но тебе некуда бежать с корабля. Не проще ли попытаться принять новые обстоятельства и научиться в них существовать?
— И зачем это мне?
— Чтобы попробовать стать счастливой. Скоро мы прибудем на Альфу. Я представлю тебя семье как мою ливарри, и только от твоего поведения зависит, как к тебе отнесутся женщины моего Дома. Особенно моя мать и будущая жена. Они не потерпят дерзости.
Не выдержав, Инга фыркнула и рассмеялась.
— Счастливой? — в ее смехе скользнули истеричные нотки. — Стать игрушкой инопланетного монстра — это, по-твоему, счастье? — она осеклась, а потом воскликнула с негодованием, сжимая кулачки: — Господи, да тебя ждет невеста! Невеста!!! А ты тащишь в дом клона! Зачем? У тебя есть хоть какие-то чувства, или тебе вообще все равно?
Вибрация, исходившая от стен, стала сильнее, воздух буквально наполнился ею, будто слабыми разрядами тока, но Инга этого не заметила. Не заметила и того, как напряглись плечи адмирала, как по его темной маске замелькали лиловые всполохи. Вместо этого она продолжала выплескивать на него то, что накопилось внутри:
— Бездушный, холодный ублюдок! Ты вообще хоть что-то испытываешь? Или у тебя совсем нет сердца? Понимаешь, что я тебя ненавижу? Или тебе все равно, что я думаю о тебе…