— Тогда он окажется в моей власти, — закончил за него Прозрачный. — Но я не стану его удерживать; Бэйн не заключал со мной сделок. Он сможет присоединиться по своей воле, и твоя кобылица — тоже. Однако твоё слово принадлежит мне. Ты передашь мои сообщения на ту сторону, когда сие будет возможно.
— Согласен, — коротко откликнулся Маш. Он не был так уж доволен договором, но, взглянув на Флету, понял, что иного выхода нет. Их любовь никогда не одобрит Стайл, Нейса и все, связанные с ними клятвой верности. Только здесь, в кругу враждебных адептов, были они свободны.
Влюблённые друг в друга робот и единорог.
Остров — гора действительно выглядела, как ушедший под воду остров, — оказался потрясающим местом. Он был надёжно укрыт прозрачным куполом, что сразу напомнило юноше о городах на Протоне; соответственно, суша здесь и впрямь была сухой, а вместо воды они дышали воздухом. Купол защищал их от моря и его обитателей. Тем не менее, Маш с Флетой часто гуляли у самого барьера, разглядывая подводных улиток, морских звёзд, маленьких трилобитов и скорпионов, вынесенных на берег случайной волной и оставленных умирать. Маш сотворил пару толстых перчаток, с помощью которых бережно подбирал беззащитных тварей и запускал их обратно в море.
Однажды к ним забросило довольно крупного наутилоидея. Высох лишь его панцирь, тогда как щупальца с глазом над ними продолжали плескаться в волнах. Маш взял его спереди, а Флета — сзади, и они не без труда втолкнули причудливое существо назад в воду. Наутилоидей медленно погрузился в объятия моря, словно не веря в собственную удачу, затем выстрельнул щупальцами и мгновенно скользнул прочь. На земле он казался достаточно тяжёлым, однако испускаемый им в воде газ придал чудовищу маневренности.
— Странно, что здесь совсем нет рыбы, — заметила Флета.
Маш сверился с базой данных памяти. Он изучал палеонтологию наравне с другими науками, но без подробностей.
— Кажется, настоящая рыба появилась лишь в позднем Силурийском периоде, около трёхсот тридцати миллионов лет назад, — припомнил он. — Здесь для них на семьдесят миллионов лет рановато.
— Поздние гости, — согласилась девушка. — А когда появимся мы?
— Ну, двести миллионов лет назад, в Мезозое, развились рептилии, которые усовершенствовались до динозаров, чьим останкам сравнялось семьдесят пять миллионов лет. Млекопитающие полноценно заявили о себе лишь после их вымирания, хотя впервые появились на свет уже сто миллионов лет назад. Человечеству же насчитывается всего десять миллионов лет или около того.