Стайл сел за стол, который только что покинул робот. На столе была разложена карточная игра — робот играл сам с собой. Странно. Если он, как говорят, никогда не скучает, так отчего же так коротает время? И тут же на ум пришел ответ: да потому, что сам Стайл делал бы это, если бы вдруг стало скучно. Так он совершенствовался в Игре, выверяя неясные положения.
Возможно, робот следовал и программе акробатических упражнений, хотя, естественно, не мог извлечь из этого что-то для себя. Все он делал для того, чтобы идентичность человека и робота была абсолютной.
Стайл проанализировал ситуацию карточной игры и сделал резюме. Он был углублен в это занятие, когда открылась дверь и появилась Шина.
Она была прекрасно сложена, чуть выше его и отдаленно напоминала ему другую, которую он знал много лет назад: женщину, такую миниатюрную, что даже он был выше ее, женщину-жокея, которую он думал, что любит.
Ее звали Тона. Встреча с ней приобщила его к музыке. Но все же Шина — к это стоило признать ради объективности — была милее, привлекательнее.
Он поднялся, шагнул к ней и обнял.
— Здесь кто-то есть! — воскликнула она удивленно.
— Никого, — ответил он, прижимая ее к себе для поцелуя, — ты хочешь любви?
— С роботом? О, глупец! — Она пыталась освободиться из его объятий, но он все крепче сжимал ее.
— Как знать… С роботом, возможно, лучше…
— О-о! — Она немного помолчала. — Хорошо!
Он поцеловал ее и переспросил:
— Хорошо? И как далеко у тебя заходят отношения с другими роботами?
— Мы просто друзья… Ну иди же в постель.
Теперь уже рассерженный, Стайл выпустил ее. Она рассмеялась.
— Влюбленный идиот! Неужели ты думаешь, что я не узнала тебя? — Она обняла его руками и страстно поцеловала.
— Интересно, что выдало меня? — полюбопытствовал Стайл.
— Кроме самого очевидного, еще есть и другие детали. Неужели ты считаешь, что они мне неизвестны? Излучение от живого тела, дыхание, сердцебиение, прочие нюансы живого существа…
— А очевидное?
— Твои руки. Они слишком загорели!
Он перевел взгляд на руки и увидел четкую линию там, где кончались рукава его рубашки, которую он носил на Фазе. Кисти рук под горячими лучами солнца стали темными.
Все жизненное пространство Протона было закрыто куполом, чтобы солнечные лучи просачивались без разрушительной интенсивности. Так что если и был у обитателей Протона загар, то очень умеренный, и, конечно же, он был ровным, без каких-либо переходов. Его загар не только отличал его от собственного дубля, но и выделял среди всех рабов Протона.
— Я буду носить перчатки, — сказал Стайл.