Он отодвинул назад свое кресло и потянулся за сигарой.
— Валяйте, действуйте! Советую поехать домой, выпить пару стаканчиков и лечь спать. Я предупрежу, что вас не будет тут завтра.
Мердок тоже поднялся. Разговор с Вайманом, пусть даже немного резковатый, его приободрил. Он стал чувствовать себя гораздо лучше. Более того, он снова верил в себя, в успех своего замысла. Разве бы иначе Вайман дал ему «добро».
Кент Мердок успел переложить свой аппарат, оборудование и плащ из служебной машины в свою еще до того, как поднялся наверх, так что теперь он открыл свою машину и залез внутрь. Ему хотелось выпить, как посоветовал Вайман, но совершенно не улыбалась перспектива заходить в шумный бар, поэтому он решил отложить это дело до дома. Оказалось, что ему пришлось ждать дольше, чем он предполагал, потому что по дороге в голову пришла одна мысль. Он сделал круг и снова вернулся к дому, где жил Брэди.
Привела его сюда не ностальгия, а знание одной детали, которая, по его мнению, была известна только ему и Тому. Полиция осмотрела квартиру и не нашла ничего интересного, но поскольку они едва ли могли знать о существовании тайника в письменном столе Брэди, все еще имелся шанс обнаружить что-то стоящее.
Вот о чем он думал, когда вошел в темный вестибюль и толкнул внутреннюю дверь. У него не было ключа от квартиры Тома, но зато он хорошо знал его замок, а в бумажнике всегда имелась отмычка, давно подаренная ему другим частным детективом, которого звали Джэком Феннером.
Остановившись на тускло освещенной площадке второго этажа, ом достал ее, подергал на всякий случай ручку, убедился, что дверь заперта, и принялся за работу.
Он не торопился. Замок поддался сразу, он спрятал отмычку обратно в бумажник, отворил дверь и бесшумно вошел. И тут же замер на месте, когда дверь медленно закрылась за ним. Его рука, потянувшаяся к выключателю, задержалась в воздухе.
Ни тогда, ни позже Мердок не мог понять, что же его насторожило. Он не слышал никаких подозрительных звуков, даже дверь за ним захлопнулась очень тихо, уничтожив узкую полоску света, проникшего из холла.
До этого момента у него не было ощущения приближающейся опасности, а когда оно появилось, он попытался прогнать его, сказав себе, что это плод его воображения, разыгравшегося вследствие всего пережитого за день.
И тем не менее, он сразу же неслышно отпрянул в сторону, пригибаясь, чтобы стать меньше ростом, причем беспричинный страх не проходил, как будто какая-то радарная установка в его мозгу в сочетании с врожденным инстинктом предупреждала его, что он здесь не один.