— Эй, до чего уже дошло! Ты что, собираешься спать? Позаботься о том, чтобы остановить кровотечение души твоей!
Несколько дней его щека оставалась ярко-красной, с ясными следами пальцев! Слово «кровотечение» напомнило ему о женщине, страдавшей кровотечением (святой Веронике), поэтому каждый день он читал соответствующий отрывок из Евангелия. Он испытывал тот же страх, что и некогда страдавшая кровотечением женщина, которая излечилась, когда коснулась рукой края одежды Господа, «и тотчас остановилась у нее кровь»[47]. Служил этот священник впредь, как будто это была его последняя Божественная литургия[48].
Всякая душа, входящая в храм, чтобы участвовать в богослужении, есть душа «кровоточащая», но кровоточащая из-за грехов. Она входит в храм, и там ее ждет милосердие, любовь, нежность, Благодать и благословение Господа нашего. В храме всем найдется лечение. С Божественным Причащением мы не только касаемся края одежды Его, но «вкушаем Пресвятое Тело Его, но и пьем Честную Кровь Его»! И вот мы чувствуем подъем, радость, единение, новую жизнь и воскресение! Велико наше желание Его узнать, Его коснуться, Ему причаститься!
Нечто похожее говорил и тот священник, который получил пощечину: «Так и я вхожу в храм, как та женщина: я чувствую след от удара и душа моя истекает кровью; я переживаю во время преложения Святых Даров, этого великого чуда, его приближение, единение с ним и глубокое потрясение».
Женщина, страдающая кровотечением, да и каждый больной человек сразу бежит молиться, просит коснуться рясы, епитрахили священника, умоляет, а ведь в храме рядом с нами бежит и Христос. Смиренный, он ищет встречи не только с грешным священником, но и с каждым верующим лично.
Если та страдалица протянула свою руку в нерешительности, чтобы коснуться края одежды Господа, мы, священники, совершаем нечто более дерзкое и страшное: Его держим в своих руках! Его превозносим, Его «разрезаем», Его разрываем на части! И находясь на своем месте, подобно ученикам Его, я сомневаюсь, смогу ли я воздержаться, от того чтобы заплакать, обессилить, пасть и закричать, как закричал апостол Петр: «уйди от меня, Господи, ибо я муж грешный».[49]
«Я получил пощечину, — сказал тот священник, — однако я не опомнился, не смирился, не пал ниц, не обессилил!.. О, Боже мой, прости меня.»
Мы, священники, совершаем бескровную жертву, и нам следует кричать: «Господи, помилуй». Я говорю вам истинно — с неочищенными от греха руками своими я «разрезаю» пресвятое Тело Его и, запинаясь, умоляю: «Господи, помилуй». Я — священнослужитель, от этого святого Тела и Пресвятой Крови питаются все души, и моя собственная. Этот бессмертный хлеб спасает души от смерти. Он их питает, Он их укрепляет, Он их оживляет, Он их очищает от грехов, Он их возносит на небо, Он их воскрешает. И я восклицаю снова и снова: «Господи, помилуй! Господи, помилуй!» Я — слуга и раб Божий. Я читаю молитвы… и Он… Господь Бог и Спаситель, слушает меня и через Святой Дух сходит на землю. Его беру я, недостойный! Как не сказать: «Господи, помилуй»? И от Святой Чаши Его доношу до верных христиан. «Господи, помилуй!» Да! через пресвятое Тело Священнослужитель связывает христиан и себя самого с вечным Богом с вечностью, с бессмертием. «Господи, помилуй!». Итак, Триединый Бог берет и одалживает мои руки, мои губы, мои глаза, всего меня одалживает (как и всякого священника, и епископа), чтобы свершилась великая и непостижимая для нашего разума бескровная Крестная Жертва. «Господи, помилуй!» Меня почитает, как и каждого священника, больше всех «служащих духов»: Ангелов, Архангелов, Херувимов и Серафимов… «Господи, помилуй!» Велик и бесценен дар Священства! Но, увы, мне. Я нуждаюсь в ваших молитвах. «Господи, помилуй!»