— А ну слезьте оттуда! — прикрикнул было прораб на мальчишек но, видя, что оба начальника не обращают внимания на ребят, не стал настаивать.
Пришли к станции и артисты областной филармонии. Вечером будет концерт.
Андрей видел в толпе Ломакина, на насыпи сияли возбужденными лицами Шура с Надей, Анюта и Коля тоже были там, поглядывали в ту сторону, откуда должен появиться поезд.
— Олег! — вскрикнул Андрей радостно, подбежал к Колункову, хлопнул по спине. — И ты здесь?
— А как же…
— Ты знаешь? Звягин уезжает…
— Знаю, — глянул на подошедшего к ним Звягина Колунков.
— Идет! Идет! — закричали на крыше ребята и радостно запрыгали.
— Крышу проломите! — снова сердито прикрикнул на них прораб.
Те, кто был внизу, хлынули на насыпь, вытягивали шеи, стараясь через головы увидеть приближающийся поезд. Кое–кто из мальчишек кинулся по шпалам навстречу поезду. Шел он медленно, неторопливо и осторожно, словно ощупывая новый для себя путь. Чем он ближе подходил, тем больше людей срывалось с места, бежало навстречу. Поезд сипло, возбужденно засвистел. Андрею показалось, что он вскрикнул:
— Иду–у–у! Иду-у! Встреча–айте!
Видно было, как мальчишки на ходу висли, карабкались на платформу, на два вагона, которые тянул за собой тепловоз. И тепловоз, и вагоны увешаны флагами, плакатами, лозунгами. Поезд важно вплыл в толпу, остановился и по–мальчишески радостно свистнул, перекрывая духовой оркестр. Встречающие кричали, драли глотки. Кричал вместе со всеми и Павлушин.
Начались речи, поздравления, обещания, аплодисменты. Играл духовой оркестр.
Звягина проводили утром с попутной машиной. Колунков, уже пьяный, бил по струнам гудевшей гитары и пел, стоя на дороге и глядя вслед удаляющейся машине. Когда она, подпрыгивая на ухабах, скрылась за деревьями, Олег резко ударил по струнам, мрачно выдохнул:
— Все! Еще одного десантника потеряли… Осталось вас трое: Ломакин, Анюта и ты…
По пути в Тамбов Звягин задержался в Москве, нужно пройтись по магазинам. Вале он добра импортного всякого накупил, в поселке дефицит выбрасывали.
Но детской одежды мало. Валя писала, что Светлане зимой будет нечего надеть, из пальто выросла, и колготок тоже нет. Юрке зимние сапоги нужны…
Но в Москве, в магазинах, пусто. Ходил, удивлялся многолюдью в «Детском мире». Людей, как на демонстрации, и все в разные стороны прут, натыкаются друг на друга, толкаются. Как муравейник, только лишь друг по другу не бегают. Минут через двадцать это броуновское движение стало раздражать Звягина.
И главное, что ни спросишь у продавцов, один ответ: нет! Отвечают, не глядя на тебя. Ты для них не существуешь. Не было ни шубок, ни колготок для Светы, и зимних сапог сыну не было. Остановился Звягин у стены, в сторонке, чтоб не толкали, огляделся, думая, как быть. Если в Москве шубок нет, то в Тамбове и подавно не купить. Серые невзрачные пальтишки, которые висели в отделе, покупать не хотелось. Вчера только шубки кроличьи были, неужели ни одной не осталось? Попробую, в лоб не ударят… Звягин поправил ремень своего потрепанного рюкзачка на плече и решительно двинулся в отдел пальто для девочек. Покупателей в нем было мало, входили, задерживались не надолго, и шли назад с пустыми руками. Двинулся он решительно, но про себя заробел, заволновался, что ни говори, поступок стыдный: шугануть могут! Одну руку он держал в кармане, теребил пальцами приготовленный четвертной. Выбрал из продавцов он ту, что заворачивала купленные вещи. Она скучала за прилавком, изредка в ответ на вопрос покупателя коротко бросала: нет. На вид бойкая: эта и отбрить может, и помочь. Улучив момент, когда возле нее никого не было, подошел, наклонился, оперся локтями о прилавок. В одной руке он держал, зажимал пальцами сложенную двадцатипятирублевку получалось так, что он как бы протягивал продавцу, предлагал четвертак, а с другой стороны, может, он просто так держал бумажку в руке.