Деркачев перевел взгляд на другую пару. Парень с девушкой тоже сидели напротив друг друга, боком к Деркачеву. Между ними стояли две бутылки «Фанты» да два стакана и тарелка с несколькими конфетами. Все это стояло даже не между ними, а сбоку от них, а они облокотились локтями о стол, наклонились друг к другу так близко, что едва не касались головами. Парень что–то тихо говорил, а девушка теребила в руках конфетную обертку и изредка вскидывала глаза на парня. И такая нежность, такая любовь чувствовались во взгляде, да и во всей фигуре девушки, что казалось, будто каждый волосок ее обыкновенных русых волос, лежавших на плечах, куда она отбрасывала их, когда они сползали на щеки, каждая прядь излучала любовь!
И такой показалась эта пара трогательной, что Деркачев сам почувствовал нежность и ревность. Ревность не к парню, нет, а вообще к любви. Почему этот парень и эта девушка могут переживать такое чувство, что даже среди людей они в уединении! А почему он обделен? Почему? И вдруг в голове Деркачева мелькнула мысль, что никто не виноват в этом. Никто! Он сам себе отрезал путь к любви. Понял, что напрасно думал, что приближает жизнь, настоящую жизнь, а сам отдалял ее, уходил дальше и дальше.
— Молодой человек, вы что, заснули? Что брать–то будешь?
Деркачев не сразу понял, что это относится к нему.
— Молодой человек, не задерживай людей! — сердито повторила продавец.
— Три бокала шампанского, — неожиданно для самого себя торопливо заказал Деркачев. Он расплатился, подошел к парню с девушкой и поставил перед ними два бокала. — За ваше счастье! — улыбнулся он грустно. — Я прошу вас! За ваше!
Парень с девушкой удивленно подняли головы, переглянулись и смущенно заулыбались.
— Ну что вы! Зачем?
— Я прошу вас! — повторил Деркачев.
— И за ваше счастье! — поднял парень бокал. Девушка тоже робко коснулась своего.
— Спасибо, мальчик! Но счастье, видно, мне не по карману!
Деркачев выпил, поставил бокал на соседний стол и направился к выходу. На улице он поймал такси.
— Фестивальная, сорок три, — буркнул Деркачев, опускаясь на заднее сиденье.
Таксист подождал, пока он захлопнет дверь, и молча включил сцепление. Он сразу определил, что пассажир чем–то расстроен, и сам почувствовал какое–то беспокойство, непонятную тревогу. Машина прошла вдоль парка и вышла на Сумскую улицу. Тревога не уходила. Таксист взглянул в зеркало на пассажира. Деркачев хмуро смотрел в окно, закинув руку на спинку сиденья. «На кого он так похож?» — подумал таксист и вспомнил одноклассника жены, которого они вчера случайно встретили в кинотеатре. Ночью жена рассказала, как одноклассник ухаживал за ней в школе, как целовались они на диване в ее комнате, когда родителей не было дома.