— Не трожь! Это не он!
— А кто! Кто! — злобно орал Владик.
Он рванулся, вырвался и снова кинулся к Коле, который в это время вылез из куста. Парень сильно толкнул Владика, и теперь он полетел в кусты в то же самое место, откуда только что выбрался Коля. Владик вскочил и бросился на парня. Тот ловко ухватил его за руку и вывернул ее за спину.
— Это не он, говорят тебе! Не он! — крикнул парень сердито.
— А кто же! Кто?! — крутился в его руках Матцев.
— Нюшка!
— Не ври! Пусти, гад!… Врешь ты!
— Нюшка, скажи! — крикнул парень.
Владик перестал биться в его руках и взглянул на девочку. Она по–прежнему стояла в воде.
— Я… — ответила Нюша.
— Ты! — вскрикнул Владик.
— Я…
Владик рванулся, вырвался, схватил свою одежду и, не оглядываясь, бросился по тропинке к деревне. Вслед ему кто–то засвистел. Владик бежал, пока не стал задыхаться. Всхлипывая и икая, он спустился к реке, влез в кусты ивняка, раздвигая гибкие прутья, сел на землю и заплакал. Плакал он долго, чувствуя жалость к себе…
Лежа в спальном мешке на нарах, Матцев ощущал такую же горечь и жалость к себе, как и тогда, в детстве.
В землянке было тихо. Только изредка слышались сонные вздохи десантников. Владик видел, что щели в брезенте, закрывавшем дверной проем, стали заметнее, яснее. Начинало светать. Владик пытался вспомнить сон, но ничего конкретного не вспоминалось, помнилось только какое–то неясно–счастливое состояние и вдруг — удар в лицо, мгновенный испуг, вонючая жижа во рту, боль и резь в глазах. И в этот миг он проснулся.
Так и не вспомнив подробностей происшедшего с ним во сне, Матцев, все еще хмурясь, потихоньку выбрался из мешка и начал снимать свитер, намереваясь заняться гимнастикой на берегу озера. Заметив, что Андрей Павлушин тоже проснулся, открыл глаза, он подмигнул ему. Андрей улыбнулся.
Матцев втоптал в песок возле самой воды небольшое бревнышко, встал на него, присел на корточки и начал умываться. Вода, тяжелая, коричневая на вид, приятно холодила щеки, шею, грудь. Владик уже привык к темно–рыжему цвету воды таежных рек и озер. Неподалеку от него умывался, урчал Звягин.
— Холодная, зараза! Ух! — выкрикивал он. Умылся наскоро и побежал к землянке, на ходу поспешно вытираясь полотенцем.
Владик выпрямился и, стоя на прежнем месте, начал до красноты растирать грудь полотенцем. «Хорошо, комаров и гнуса уже нет, — думал он. — Не дали бы понаслаждаться!»
Он увидел возле кострища Анюту и направился к ней, накинув полотенце на плечо.
— Давай–ка, я разожгу.
Девушка протянула ему спички.
— А я умоюсь как раз… Надо бы воды принести… из ручья!