Софи потрясенно посмотрела на него, а потом мягко улыбнулась:
– Сводный брат. Что очень важно. Мария ведь не была твоей матерью.
– Определенно нет.
– Мать встречалась с Джино какое-то время, но она не хотела потерять девственность до замужества. Мария решила, что ей нужен Джино, и дала ему то, в чем ему отказывала моя мать. Потом Мария забеременела, и он женился на ней, но, кажется, продолжал любить мою мать. А она со временем уступила ему. Джино любил ее, и, мне кажется, это он подарил ей это кольцо…
– А как насчет тебя? Он любил тебя?
– Он обвинил меня в ее смерти.
– Думаешь, Мария знала об этом?
– Мне кажется, она соблазнила меня точно так же, как и моего отца. Может, я напоминал ей Джино, и, чтобы отомстить мужу за то, что он не любил ее, она завещала свои деньги его сыну…
– И только посмотри, чего ты добился благодаря им.
Потому что ему пришлось бороться, чтобы его начали уважать, и превратил развалины в настоящее чудо.
Бастиано нежно поцеловал Софи и прилег рядом с ней на кровать. Так они лежали в обнимку до самого рассвета.
– Позвони Раулю, – предложила Софи.
– Слишком рано.
– А я бы сказала, поздно. На целых тридцать два года.
Затаив дыхание, она слушала, как Бастиано рассказывал Раулю, что они были больше чем друзья. И, даже поругавшись, были привязаны друг к другу и не могли разойтись, потому что в их жилах текла одна кровь.
– Да, – улыбнулся Бастиано, – мы придумали ему имя. – Он повернулся и посмотрел на Софи: – Мы назовем нашего сына Рафаэлем.
Они выбрали подходящее имя, потому что оно значило «Бог исцелил».
И Он, действительно, исцелил.
Нельзя было найти места для послеобеденного чая лучше, чем «Гранд-Лючия», и Софи не пришлось просить дважды, чтобы она согласилась полететь в Рим, где их уже ждали Габи и Алим. К ним также присоединились прилетевшие из Венеции Рауль и Лидия.
Рональдо тепло поприветствовал их на входе, а Аня радостно помахала рукой.
Софи испытывала настоящее блаженство, утопая в мягком кожаном кресле, весело болтая с друзьями и поедая восхитительные пирожные.
У Рауля и Лидии родилась дочка Серена, всего на несколько дней раньше своего двоюродного брата Рафаэля, так что Лючия, дочь Габи и Алима, оказалась самой старшей из детей.
Софи с улыбкой посмотрела на Бастиано, который держал на руках их сына.
Да, она была воровкой. Потому что украла его сердце. Но Софи обходилась с ним так трепетно, как и он с ее собственным.
Они были семьей. Настоящей.
И Софи не сомневалась, что они родились для того, чтобы любить друг друга.
– Вы погостите у нас? – спросила Габи.