— Ах, Сережа! — сказала Наташка. — Прискорбно…
Бедная Наташка, я втягивала ее во все новые и новые авантюры, и она, по доброте душевной, вынуждена была мне подыгрывать.
Я летела по лестнице и слышала, как она громко говорит ему:
— Представляешь, у них такая любовь, и вдруг его берут в армию…
Потом она рассказала мне, что на это ее сообщение он только фыркнул и сказал, что ему пора домой.
В авантюру я втянула не только Наташку, но даже и умную Тамару — мою принципиальную подругу, старосту класса.
Дело в том, что с некоторого времени Юлька стал ездить в школу на том же автобусе, на котором ездила я. Никто из нормальных людей так бы ездить не стал, потому что автобус этот безбожно кружил, и моя Наташка, например, ездила на трамвае. Ехать было всего-то две остановки. А он ездил на автобусе, который до его школы делал одиннадцать остановок.
Я увидела однажды, как он влезал в автобус, сама же влезть не успела и на следующий день пришла на остановку раньше. А он в тот день пришел позже. Я показала его умной Тамаре, когда он бежал за автобусом. Чтобы она знала его в лицо. Потом, стоило ему войти в автобус, как рядом с ним оказывался кто-нибудь из моих знакомых девиц (двое, конечно, а если можно — трое) и начинался спектакль.
— Ты представляешь, в Машку Семашкину все влюблены, — говорила, например, умная Тамара.
— Да, это что-то ненормальное, — подыгрывала ей оказавшаяся поблизости статистка.
Потом все, что он при этом делал, становилось известным мне. Однажды он позвонил. К телефону подошла я.
— Я вас слушаю…
— Это ты, что ли?
— Да, я…А это ты?
— Я. Слушай, я давно хотел тебе сказать… Я из-за тебя просто боюсь ходить по городу.
— Почему это? (Вот он сейчас скажет что-нибудь такое необыкновенное. Скажет, чего я так жду.)
— Да потому, что из каждой урны, из каждой водосточной трубы вылезает человек и произносит твое имя…
— «Мое имя наводит ужас, как заборная крепкая брань…» — циничным голосом сказала я.
— И вообще, мне не тебя надо, а Наталью…
— Ее нет дома. Что передать?
— Я хотел спросить, что задано по английскому.
Вполне понятно, что после этого случая я мчалась к телефону на любой звонок.
Вставалось по утрам теперь очень легко, потому что с самого утра я готовилась его встретить. И встречала. Иногда мы даже сидели в автобусе рядом, но не разговаривали. Мы не видели друг друга в упор, так-то. Правда, иногда я проезжала свою остановку. Но в таких случаях я и не думала выходить на следующей, а ехала до кольца. Кольцо было на Невском, и вместо того чтобы идти в школу — я шла в кино. Я чувствовала его ехидный взгляд, но не замечала его. Я знала, что прогулять так легко, как я, он не может. Очень уж разные у нас были школы! В нашей школе учителя пытались понять наше настроение. Я помню, когда приехал Фидель Кастро и директор школы поняла, что многих сегодня на уроке не окажется, то она взяла в руки школьное знамя и сказала, что если встречать — так уж встречать. И вся школа целиком пошла встречать Фиделя. А все остальные школы учились. Поэтому, если я честно говорила, что прогуляла школу потому только, что на улице хорошая погода, мне говорили: