М-да. Диван здесь самый выразительный. Все остальное – так, для отвода глаз. И замок с внутренней стороны.
– Лень, а для чего эта комната?
– Для надо. Держи телефон, – оборотень ткнул мне в руки трубку. И оттуда донеслось такое родное и знакомое:
– Слушаю?
Леонид тактично отошел к дверям.
– Мама… – хлюпнула носом я. – Я здесь. Я рядом!!!
И слезы хлынули потоком.
– Юленька!!! Ты где!? Что с тобой?! Почему ты плачешь?!
– Я в городе. У Славки, – прохлюпала я носом. – У своего мужа…
– Так у Алекса или у Мечислава? – строго уточнили на том конце провода.
Я так удивилась, что даже перестала плакать.
– У Мечислава. А ты…
– Да, я его видела. Ребенок, ты никого поприличнее выбрать не могла?
– Могла. Но он бы не позволил, – созналась я.
– Вот в это я верю. Алекс – и тот мне понравился больше, чем эта картинка из модного журнала.
– Мам, он хороший, – заступилась я за Мечислава. – Он добрый. Умный. Меня любит…
– Вот в последнем я и сомневаюсь.
– Не сомневайся.
– Юля, человек с такой внешностью по определению никого кроме себя любить не будет.
– А он и не человек. Он вампир.
– И большая сволочь.
Я едва удержалась, чтобы не сказать, что тут отличный набор. Сволочь большая, средней крупности, мелкая, слабосоленая, свежесушеная и подмороженная. И это не считая тех, с которыми телемост организуется.
На все вкусы.
И тут до меня дошло.
– Мам, ты нарочно? Да?
– Ага, – безмятежно сообщили с того конца телефонного провода. Или… волны? Как это у сотовых? Какая же чушь лезет в голову! – Если я сейчас начну все выкладывать – точно разревусь. И ты тоже. А Лёня меня предупредил, что у вас тяжелая ночь.
– Безумно тяжелая.
Мама вдруг всхлипнула в трубку.
– Помнишь дедушкино любимое? Два раза не умирать.
– Помню. Держись, мамуля: на свете два раза не умирать. Ничто нас в жизни не может вышибить из седла![7]
– Такая вот поговорка у майора была.
Мы фыркнули в трубку. Дед любил эти стихи. И часто читал.
– Мам, как мы теперь без него?
Несколько минут мама молчала. А потом донеслось короткое:
– Будем жить дальше. Он нас не поймет, если мы поступим иначе.
Я подумала и кивнула. Дед не понял бы. Он всегда поднимался с колен, как бы жизнь не била. И шел вперед. Дрался. И никогда не сдавался.
Мы тоже не будем.
– Мам. Я пойду, ладно? А то надо еще косметику поправить.
– Я тебя люблю, малышка. Ты справишься. Я знаю.
Что я могла сказать? Только одно.
– Мама, я тебя тоже очень-очень люблю.
Леонид молча протянул мне полотенце.
– Только осторожнее. Мечислав меня прикончит, если я выпущу в зал красноглазое и красноносое чудовище.
– Там их столько, что на меня и внимания не обратят, – обиделась я.