Стеклянное проклятие (Тимайер) - страница 4

Берлин, два месяца спустя Колючий холод проникал с улицы в кабинет. Стекла покрылись ледяными узорами, которые переливались в лучах утреннего солнца, словно алмазы. Ветер нес танцующие снежинки, осыпал ими ветви деревьев и припорашивал античные статуи в саду Гумбольдта словно сахарной пудрой.

Оскару было холодно. Ноги стыли, будто он стоял босиком на земле. Огонь, пылавший в камине, не помогал, его потрескивание только напоминало звуки новогоднего фейерверка. Перед юношей лежал лист чистой бумаги, слева – промокашка, справа стояли чернильница и перо. Он тщетно пытался согреть руки и, стиснув зубы, силился сосредоточиться на занятиях.

Сегодня утром по расписанию была латынь. Предмет, с которым и в обычные дни у Оскара вечно возникали проблемы. А сегодняшний день не был обычным. Как-никак – Сочельник.

Ему вспомнилось, как в сиротском приюте воспитанники в этот день всегда пели песни, а потом им читали вслух рождественские истории. И, конечно же, фрейлейн Браунштайнс раздавала праздничное печенье. Эти сухие и твердые кусочки сдобного теста хрустели на зубах, как гипс. Но потом, когда он несколько лет подряд жил на улице, даже и этого не было. Воришка-карманник не мог позволить себе ни елки, ни свечей, ни подарков к Рождеству. Единственное отличие праздника от обычных дней заключалось в том, что добыча была чуть обильнее – карманы и сумки у прохожих были набиты деньгами и провизией, а сами они теряли осторожность.

Если вдуматься, то именно сегодня и был настоящий праздник – Святой вечер. Неужели же в такой день надо учиться? Оставалась еще целая куча дел: сделать покупки, привести дом в порядок, украсить елку, упаковать подарки. А теперь на все это вряд ли хватит времени. Он и без того занимался каждый день, так неужели же сегодня Гумбольдт не мог сделать исключение?

Всего несколько недель назад Оскар был официально усыновлен Карлом Фридрихом фон Гумбольдтом – ученым и исследователем, пользовавшимся в официальных кругах неоднозначной репутацией. А задолго до того Гумбольдт обнаружил, что в результате его давней связи с покойной актрисой Терезой Вегенер семнадцать лет назад на свет мог появиться ребенок мужского пола, и энергично взялся за поиски, которые и завершились усыновлением Оскара. Отныне ученый стал его отцом и опекуном, и каждый день не уставал напоминать юноше об этом.

Оскар застегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Черт побери, он привык жить по-своему. Пока Гумбольдт не подобрал его на улице, он всегда сам распоряжался собой. Пусть жилось ему голодно, зато свободно, и теперь он с трудом заставлял себя подчиниться жестким правилам. К тому же, у него была масса обязанностей в этом доме. Вот кто бы ответил на вопрос: почему Гумбольдт покинул его мать и почему так поздно разыскал его? Удовлетворительного ответа пока не было. А теперь еще и чертова латынь! Как будто она может когда-нибудь ему пригодиться!