– А это еще что? Откуда оно здесь?
Кейт не ответила. Я подняла взгляд. Тея держала в руках нечто похожее на жестяную коробку из-под печенья; мне в память врезался тонкий цветочный узор. Коробку эту я уже где-то видела. Точно: она всегда стояла на верхней полке серванта, загороженная банками.
На крышке был миниатюрный замочек, но кто-то сломал его, очевидно, не имея терпения возиться с ключами. Тея без труда открыла коробку. Внутри оказалась домашняя аптечка: лекарства и средства первой помощи, сложенные в кожаный футляр, увенчивал кусок пищевой пленки с остатками какого-то белого порошка. Тея случайно коснулась его, и порошок мигом пристал к ее пальцам.
– Осторожно! – взвизгнула Фатима. – А вдруг это яд? Скорее вымой руки!
Только теперь Кейт заговорила. Не поднимая головы, по-прежнему скорчившаяся, она произнесла – словно обращалась к отцу, распростертому на полу:
– Это не яд. Это героин.
– Героин? – с недоумением повторила Фатима. – Неужели Амброуз… был наркоманом?
Это казалось немыслимым. Наркоманы обычно валяются в загаженных переулках; наркоманы – это персонажи фильма «На игле». Но чтобы Амброуз… Амброуз, с его добродушным смехом, с красным вином, с неуемной жаждой творить?..
И все же мне слова Кейт не показались полным бредом. Потому что я вспомнила клочок бумаги, прикрепленный над рабочим столом Амброуза в мастерской на самом верхнем этаже. Я не раз читала написанное на этом клочке, хотя и не пыталась уловить смысл: «Завязавших наркоманов не бывает; бывают наркоманы, которые достаточно долго не развязываются».
Внезапно я поняла и смысл фразы, и причину, по которой Амброуз держал ее в поле зрения.
Почему, почему я не спросила его об этом раньше? Потому что была еще девчонкой – эгоистичной, зацикленной на себе, не вышедшей из того возраста, когда значение имеют только собственные проблемы?
– Он ведь больше не принимал, правда, Кейт? – еле выдавила я.
Кейт кивнула. Взгляд ее по-прежнему был устремлен на спокойное, будто спящее лицо Амброуза. Я приблизилась, села рядом. Кейт нашарила мою руку и заговорила едва слышным шепотом:
– Он употреблял, когда в университете учился; а вот когда мама умерла – тогда это у него вышло из-под контроля. Но он быстро взял себя в руки – еще прежде, чем я начала что-то соображать. По крайней мере, я его под кайфом не видела. Ни разу.
– Тогда почему… – начала Фатима.
Взгляд ее зафиксировался на жестяной коробке, и продолжение фразы Кейт не понадобилось.
– Я думаю… – Кейт заговорила медленно, как человек, который пытается объяснить нечто себе самому. – Я думаю, это было что-то вроде испытания… Один раз папа мне объяснял… Правда, я тогда не поняла. Он сказал, недостаточно не держать наркотиков дома. Нужно каждое утро, проснувшись, делать выбор, требовать от себя: нет, не стану. Он так делал. Оставался чистым… ради м-меня.