– И что, мало ли рядом с кем я сидел?
– Честно говоря, я уже забыл, по какому поводу ваша светлость изволила произнести слово «жопа». Но Константин Константинович был потрясен до глубины души… Он же поэт-романтик.
– Странно. Я вообще-то общался с поэтами, так у меня сложилось впечатление, что они других слов и вовсе не знают. Но тогда с такими убеждениями, как у Константина, воспитывать подрастающее поколение военных решительно невозможно! Ладно, это пусть величество думает, куда его деть.
Первым результатом деятельности ГКО стало то, что ко мне на прием набилась Милица Николаевна. Эта дама, дочь Николы и жена великого князя Павла, кроме увлечения спиритизмом обладала также умом и сообразительностью. При Николае она нагло лезла во все дыры, но буквально на следующий после воцарения Гоши день притихла и спряталась, как будто ее никогда и не было – даже у своей закадычной подруги Алисы не появлялась. А вот теперь ее снова в политику потянуло – интересно, с чего бы? Наверное, это из-за нового титула ее папаши. Я пару раз не уследил за речью, и теперь его даже в официальных бумагах иногда называли Николой Черногорским. Вообще-то я имел в виду его схожесть с такими персонажами нашего времени, как Михась Солнцевский или Витя Люберецкий, но тут пришлось сочинять, что оно сорвалось у меня с языка от большого уважения.
Я ждал начала беседы с некоторой опаской, ибо Милица была известна как непревзойденный мастер слова – то есть она трещала даже не как сорока, а как первые образцы наших автоматов, еще до принятия мер по снижению скорострельности. Но тут вдруг я с удивлением услышал нормальную речь, причем ораторша даже пыталась делать паузы между предложениями! Видно было, каких усилий это ей стоило. Чтобы поощрить столь похвальное усердие, я прислушался. Оказалось, что дочка императора явилась просить за своего супруга, причем делала это либо с детской непосредственностью, либо, что тоже не исключалось, с большим умом… Надо будет Танечку попросить составить о ней мнение, подумал я.
– Ну сами посудите, Георгий Андреевич, что делать талантливому архитектору и художнику на посту генерал-инспектора инженерных войск? Не воровать же, тем более что весь Питер говорит, что при вас этого и нельзя. Он же совершенно не военный человек! Ошибется, а вы его… ой… э… не одобрите.
– Ой не одобрю, – согласился я, – но вы продолжайте.
– Так неужели во всей империи нет поста, на котором вернейший слуга его величества и почитатель талантов вашей светлости не мог бы развернуться соответственно своим способностям? Вы только посмотрите на ужасный вид некоторых городов! Даже в Питере последнее время строят уродующие чудесный облик города здания – вы, наверное, не знаете, что тут, на Охте, вздумали возвести! Это же просто безвкусица…