Прист моргнул, один раз, другой.
– Это вроде бы какие-то мелкие насекомые, да?
– Они живут недолго. Совсем недолго.
Стоит реагировать или нет? Пожалуй, это замечание слишком таинственно, чтобы оставить его без внимания.
– Почему ты вдруг заговорил о поденках? – нехотя спросил Прист.
Толстое лицо МакЮэна снова расплылось в самодовольной жабьей ухмылке.
– Те, кто его убил, засунули ему в горло поденку, прежде чем посадить на кол.
Глядя в окно, Прист наблюдал, как МакЮэн залезает в свое «вольво» и едет по улочке в сторону реки. Со Стрэнда доносился быстро нарастающий шум дорожного движения – урчание двигателей, работающих на холостом ходу, перемежаемое нетерпеливыми гудками раздраженных пробкой лондонцев и воем полицейских сирен. Прист ощутил, что начинает куда-то уходить из реального мира. Как будто все призраки, живущие в сознании, объединились, чтобы унести его к себе, и их вопли гулко отдавались в образовавшейся пустоте. Я всего лишь один из этих призраков. Я не принадлежу к реальному миру. Он попытался заставить себя опуститься на землю, но у него слишком болела голова.
Окоро вновь сел на стул, стоящий через стол от Приста.
– Вы ему так ничего и не рассказали, – заметил он.
– Не рассказал.
– Это немного рискованно, Прист.
– Почему?
– Вас могут обвинить в том, что вы препятствовали осуществлению правосудия.
– Мм. Зато это позволило выиграть время. МакЮэну не удастся получить ордер на обыск в обход местного судьи, так что у нас, возможно, есть несколько дней форы.
– Для чего?
– Для того чтобы разобраться, в чем же тут дело.
– Вам, наверное, будет приятно вновь встретиться с бывшей женой.
– Ничего приятного в этом нет, Окоро.
– Она все еще злится на вас?
– Думаю, да.
– Они сядут вам на хвост.
Прист кивнул. Он уже учел фактор слежки. Он чувствовал себя измотанным до предела. И беспокоился о Саре. Непонятно, почему, но у него возникло такое чувство, что ему надо непременно ее повидать. Хотя бы для того, чтобы предупредить, что эта психопатка, его бывшая жена, вернулась в Лондон. Неудивительно, что ее повысили и опять перевели. Интересно, кого она достала на этот раз?
Еще несколько минут назад он полагал, что Ди все еще занимает пост комиссара полиции Манчестера, ради которого и оставила мужа. С тех пор прошло уже пять лет. Тогда она заявила, что он «душевнобольной». Прист и не спорил. Ведь у него в самом деле диссоциативный синдром, а это патология. Он много раз пытался объяснить ей, что это такое – чувство отстраненности, которое может накатить в любой момент. При наилучшем раскладе это походило на искажение окружающей обстановки, и у него еще оставалась какая-то связь с реальностью, пусть она была деформирована и ущербна. Как сон, во время которого ты все-таки понимаешь, что спишь. В наихудшем же случае наступала полная дереализация. Некая сила словно выбрасывала его из собственного тела в странный чуждый мир, из которого он смотрел на себя самого или на искаженную пародию себя самого, безуспешно пытаясь восстановить связь с тем, что его окружало. Хотя такое состояние охватывало его редко, оно могло длиться от пары секунд до нескольких часов, напоминая кошмар, во время которого Прист понятия не имел, спит он или бодрствует и жив ли он вообще.