Она потрогала могильную землю и прилегла к ней лицом. В земле было тихо, ничего не слышно.
- Спят, - прошептала мать, - никто и не пошевельнется, - умирать было трудно, и они уморились. Пусть спят, я обожду - я не могу жить без детей, я не хочу жить без мертвых...
Мария Васильевна отняла лицо от земли; ей послышалось, что ее позвала дочь Наташа; она позвала ее, не промолвив слова, будто произнесла что-то одним своим слабым вздохом. Мать огляделась вокруг, желая увидеть, откуда взывает к ней дочь, откуда прозвучал ее кроткий голос - из тихого поля, из земной глубины или с высоты неба, с той ясной звезды? Где она сейчас, ее погибшая дочь? - или нет ее больше нигде и матери лишь чудится голос Наташи, который звучит воспоминанием в ее собственном сердце?
Потом мать задремала и уснула на могиле.
Полночная заря войны взошла вдалеке, и гул пушек раздался оттуда, там началась битва. Мария Васильевна проснулась, и посмотрела в сторону огня на небе, и прислушалась к частому дыханию пушек. "Это наши идут, подумала она. - Пусть скорее приходят".
Мать снова припала к могильной мягкой земле, чтобы ближе быть к своим умолкшим сыновьям. И молчание их было осуждением злодеям, убившим их, и горем для матери, помнящей запах их детского тела и цвет их живых глаз...
К полудню русские танки вышли на митрофаньевскую дорогу и остановились возле посада на осмотр и заправку.
Один красноармеец с танка отошел от машины и пошел походить по земле, над которой сейчас светило мирное солнце.
Возле креста, связанного из двух ветвей, красноармеец увидел старуху, приникшую к земле лицом. Он склонился к ней и послушал ее дыхание, а потом повернул тело женщины навзничь и для правильности приложился ухом к ее груди. "Ее сердце ушло", - понял красноармеец и покрыл утихшее лицо покойной чистой холстинкой.
- Спи с миром, - сказал красноармеец на прощанье. - Чьей бы ты матерью ни была, а я без тебя тоже остался сиротой.
1943