Он снова набрал номер домашнего телефона в Литл-Скейнз. Снова голосовая почта; однако на сей раз его мобильный громко пикнул. На экране мелькал индикатор батареи: аккумулятор разряжен. Выругавшись, Росс выключил телефон, чтобы сэкономить оставшийся заряд.
Потом он включил зажигание и двинулся в сторону Парк-лейн, откуда можно выбраться на Кромвелл-роуд и дальше на шоссе М4. С каждой минутой внутри усиливалось проклятое жжение. В голове мелькали картинки: Вера и доктор Оливер Кэбот целуются, голые, в постели; он представил их удивленные лица, когда он появится в спальне с ружьем в руках, направит на них луч света. Страх на лице Веры; ее крики, когда он выстрелит в доктора Оливера Кэбота, сначала из одного ствола, потом из второго. Смятые простыни, испачканные его кровью; вот простыни потемнели от его разлетевшихся во все стороны внутренностей. Ее глаза, смотрящие, как он перезаряжает ружье…
На маленьком дисплее навигатора высветилось расстояние до цели: 116,075 мили. По мере того как он черепашьим темпом двигался в потоке машин, расстояние понемногу сокращалось.
Через двадцать минут, добравшись до эстакады «Хаммерсмит», Росс увидел слева автосервис и заехал туда. Он купил пятилитровую канистру и попросил доверху наполнить ее бензином. Кроме того, он приобрел дешевую пластмассовую зажигалку.
Последние дни были однообразны. Все спокойно. Лишь один жалкий пьяница найден мертвым под грудой газет и картонных коробок да пожилая женщина, которую смерть застигла на унитазе в собственной уборной. В иные дни, как сегодня, дел было много. Курьер попал под автобус. Самоубийца выпрыгнул из окна конторы. Женщина средних лет умерла в больнице от осложнений после операции.
За ночь в морг доставили с дюжину трупов. Случаями, в которых можно было подозревать убийство, например утопленника, выловленного из-под Вестминстерского моста, или зарезанного мужчину, обнаруженного в аллее недалеко от Оксфорд-стрит, занимался судмедэксперт Министерства внутренних дел. Остальных передали Гарри Барроу, шестидесятисемилетнему патологоанатому на пенсии, который временно замещал штатного патологоанатома, пока тот отдыхал на Капри.
– Хорошо устроился, да? – ворчал Гарри. – Загорает себе на солнышке, а на наши головы сваливают все трупы в Лондоне.
Гарри был выходцем с севера Англии; невысокого роста, крепкого телосложения, неизменно бодрый, в вечном галстуке-бабочке. Желтые от никотина усы были, пожалуй, великоваты для его лица, а очки в проволочной оправе – маловаты. Он любил жаловаться, что его постоянно умоляют, упрашивают выйти поработать, заменить отсутствующих сотрудников. Но, по правде говоря, на пенсии ему было скучно, и он пользовался любой возможностью, чтобы сбежать от зануды-жены, Дорин, которая терпеть не могла его трубку и постоянно грызла за то, что он много пьет, а сама интересовалась только бриджем. Дорин могла играть в бридж сутки напролет – кроме часа по воскресеньям, когда она ходила в церковь. Гарри часто шутил: с мертвецами ему гораздо интереснее, чем с женой.