А вечерами, когда все расходились после ужина, у нас с Фолинором начинались уроки. Сначала обычные. Мы изучали дроби и деление столбиком, я пересказывала прочитанное днём, узнавала, из чего состоят предметы и человек, и ещё много нового. А потом мы пересаживались на диван, и начинался совсем другой урок. И я только на третий вечер догадалась, о чём говорил Фолинор он, оказывается, учил меня больше его не стесняться. И прикасаться без всякой неловкости. Я поняла, что ласки это приятно вдвойне, если тебя ласкает тот, к кому тебя влечёт, а ты его ласкаешь в ответ.
Фолинор действовал постепенно, медленно, вот почему я не сразу догадалась. Прежде я не раз видела, как парочки обжимаются в укромных, как им кажется, углах, а то и на виду у всех. Не знаю, может, наедине парни были так же ласковы к девкам, как Фолинор со мной, но чаще мне приходилось видеть иное. Медвежьи объятия, когда девка аж пищит, шлепок по заду, поцелуй взасос это было вполне нормально, так парни свою симпатию проявляли. А там уж как повезёт. Девка или благосклонно такие ухаживания принимает, или отбивается. И сразу всё понятно либо парочка образуется, и что там у них наедине происходит, можно лишь догадываться, либо парень с другой удачу пытает.
Я так от нескольких нежеланных ухажёров в своё время отмахивалась. В глаз давать у меня хорошо получалось, помогли детские драки с братьями. Кстати, самым настырным и от братьев моих тоже прилетало. Так уж заведено было в семье меня и побить могли, и лакомство какое отнять, но перед чужими вставали горой. Иногда и от братьев польза бывает.
А Фолинор по-другому ухаживал. Прикасался ласково, гладил нежно, с волосами играл. За грудь или попу не хватал. Целовал сначала в лоб или висок, потом постепенно спустился на щёку, мимоходом доставалось порой и носу. Вот только до губ мы еще не дошли, хотя я уже просто мечтала об этом. Но подумала, что Фолинор мужчина опытный, сам знает, когда и что целовать.
Зато я теперь не боялась сама прикасаться к Фолинору. Я могла свободно гладить его грудь и широкие плечи, пока только через рубашку, запускать пальцы в волосы, и еще с удовольствием прижималась к нему, когда сидела у него под боком на диване, или он обнимал меня перед тем, как улететь из пещеры. И мне это нравилось, очень нравилось.
Я не знала, чем это всё закончится. То есть, я, конечно, понимала, что в итоге мы окажемся в одной постели, именно это происходит, когда мужчина и женщина желают друг друга, а мы желали. И я точно знала, что Фолинор будет очень умелым в постели, ведь его ласки уже заставляли меня гореть огнём, тяжело дышать, и внутри у меня всё сжималось. А ведь он ещё даже не касался моих стыдных мест, хотя мне порой очень хотелось, чтобы он погладил мою грудь, которая напрягалась, словно ожидая его прикосновений. Но до этого пока не доходило. Фолинор прекращал урок, желал мне спокойной ночи, целовал в лоб или макушку и быстро исчезал в своей спальне. А я оставалась одна, если не считать сопящей в колыбельке малышки, и лежала в темноте, мечтая о настоящих поцелуях и более смелых прикосновениях, мечтала коснуться Фолинора не через рубашку, или увидеть его совсем раздетого. От таких мыслей мне становилось жарко, и я вертелась на своём диванчике и долго не могла уснуть.