После обеда старейшина попрощался и вышел «во двор», собираясь отправиться в дальние поселения. Он спешил облететь остальные пещеры ещё и из-за появления Ланиэллы вдруг где-то там еще такой же малыш вылупился и сидит один, голодный, мокрый, напуганный, а рядом никого.
Проводив мужчину взглядом, я сообразила, что уходит он с пустыми руками. Вскочив, я схватила кухонное полотенце, положила на него хлеб, начатую головку сыра, что лежала в шкафчике, а из холодного шкафа вытащила остатки окорока. Конечно, в дальних поселениях тоже есть овощи и возможность их приготовить, например, сварить эту сытную картошку, но я вспомнила, как он этой ночью обрадовался сыру и мясу.
Старейшина, старейшина, подождите, закричала я, завязала полотенце в узелок и кинулась «во двор».
Там меня ждал дракон, уже наполовину выбравшийся на выступ и остановившийся от моего крика. О, боги! И это я Керанира считала огромным? Этот дракон был раза в три крупнее и с трудом проходил в огромный вход в пещеру. И еще он не был тёмно-зелёным, как Керанир, или коричневым, как Нивена, он был золотым! Его чешуя сияла на солнце так, что хотелось зажмуриться, это было что-то невероятно прекрасное и волшебное!
Ты что-то хотела, Аэтель? поинтересовался дракон.
Ага, отмерла я, наконец. Это вам Покушать
И я протянула узелок.
Вам когда-нибудь улыбался дракон? Во всю пасть, усеянную зубами, длинной с половину моей ноги. Незабываемое зрелище.
Спасибо, дракон потянулся к узелку, который я держала на вытянутых руках, и аккуратно подцепил его когтём.
Это выглядело так, словно он колечко с крупным камнем нацепил. Потом, на трёх лапах, сияющий золотом дракон целиком выполз из пещеры, расправил огромные крылья и взлетел. А я зачарованно смотрела ему вслед, пока он не исчез среди скал, даже не заметив, как вышла на выступ, на который прежде и шаг сделать боялась.
23 июня. День второй.
Когда старейшина исчез вдали, я огляделась, едва ли не впервые увидев окружающий пейзаж. Когда мы с Кераниром подлетали, я отвлеклась на свои мысли и едва успела бросить вокруг взгляд, развешивая бельё, тоже по сторонам особо не смотрела, а из окна я могла видеть лишь скалу напротив. Но теперь, стоя на выступе, я вдруг поняла, какая удивительная картина раскрывается передо мной.
Напротив и справа высились точно такие же скалы, образуя вместе с нашей что-то вроде кривой подковы, а вот слева было видно далеко, до горизонта. Я видела ухоженные поля и огороды, реку, луга, немного дальше лес. Ещё дальше виднелась гора, точнее холм, словно бы расколотый пополам, словно из каравая хлеба вырезали неровный кусок. И, насколько я смогла разглядеть, внутренняя часть раскола была усеяна тёмными точками пещерами.