– И кто же это? – заинтересованно уставился на нее главный прокурор.
– Прист.
– Но ведь его… – нахмурился Эгрис, бросил взор на задумавшегося Вельтона и смолк.
– Вот именно, – кивнул тот и с преувеличенным почтением склонил голову перед герцогиней. – Немногие женщины решились бы так откровенно дразнить высокомерных сплетниц.
– Разве это я дразню? – с таким же наигранным изумлением уставилась на него Леа. – Это же твой работник!
– А-а! – глубокомысленно протянул Вельтон. – Ну да. Чуть не забыл, это же я сам решил проверить, кто из толпившихся на крыльце бездельников собирается заняться изобретением жареных новостей и грязных слухов.
– Вот именно, – лукаво улыбнулась ему Леаттия. – Чтобы иметь причину выставить всех сплетников не только из дворца, но и из столицы. В этом году воздух у нас в провинции на удивление целебный.
– Тогда я иду его уговаривать, – довольно ухмыльнулся Вельтон и направился к выходу.
– Я тоже вас покидаю, – с сожалением заглянул в глаза жены Эгрис. – Сегодня прибудет несколько молодых магов, нужно их устроить. Позже они начнут следить за порядком через шары, а пока дверь в этот кабинет будет охранять один из мастеров. Сегодня дежурит Лаберт.
– Он весь день будет стоять там навытяжку, как солдат? – нахмурилась Леа.
– Конечно нет. Уже сидит на диване возле окна и грызет яблоки, можешь полюбоваться. Но без его разрешения сюда никто не войдет.
– А как же горничные? – Санди и хранительница смотрели на него с одинаковым недоумением.
– Не беспокойтесь, я сам приведу девушек под отводом глаз. Не стоит показывать их благородным сплетницам.
Когда маги ушли, Леаттия еще раз уже спокойнее и внимательнее оглядела комнаты и осознала, как прав был глава гильдии. Кабинет оказался действительно удобным и внушающим почтение. В правом переднем углу замер на львиных лапах массивный письменный стол, неподалеку от него за шкафом с указами и законами пряталась неприметная дверца в комнатку для отдыха и для важных свидетелей, как подсказывали проделанные в стенах потайные оконца. Между двумя широкими окнами удобно расположились старинные диван и кресла, обитые кожей и украшенные золотыми заклепками. Слева от входа у стены стояли шкафы с книгами и еще один столик, для секретаря или писаря. Середину ничем не застеленной комнаты занимала клетка низкой трибуны, видимо, для докладчика или провинившегося, и вот она, несмотря на темное дерево в цвет остальной мебели, показалась Леаттии совершенно не вписывающейся в остальную обстановку. Вряд ли ее прадеды выслушивали доклады, важно восседая перед советниками, стоящими в этом, похожем на клетку, сооружении.