В последний раз встретилась Елена Павловна с Пушкиным на балу у М. Г. Разумовской, накануне дуэли, вечером 26 января 1837 года. С. Н. Карамзина сообщает: «Великая княгиня Елена Павловна была тоже на этом балу, она не танцевала, но много беседовала с умными людьми, подобными Баранту, Виельгорскому, Либерману... Вечером на балу у гр. Разумовской я видела Пушкина в последний раз; он был спокоен, смеялся, разговаривал, шутил, он несколько раз судорожно пожал мне руку, но я не обратила внимания на это»[115].
Вечером на балу у М. Г. Разумовской кто-то обратил внимание П. А. Вяземского на необычайную беседу Пушкина и д’Аршиака. «Пойдите, посмотрите, Пушкин о чем-то объясняется с д’Аршиаком, тут что-нибудь недоброе», — сказали Вяземскому. Вяземский направился в сторону Пушкина и д’Аршиака, но при его приближении разговор прекратился»[116].
А между тем П. А. Вяземский и его жена Вера Федоровна были в курсе последних событий в семейной жизни Пушкина, знали до мельчайших подробностей преддуэльную историю. Они не могли не чувствовать грозовую атмосферу надвигающегося конфликта Пушкина с царем и Дантесом. И тем не менее П. А. и В. Ф. Вяземские в эти критические для Пушкина дни проявляют непростительную беспечность. Об этом косвенно свидетельствуют, в частности, письма Вяземского. 26 января 1837 года, накануне дуэли Пушкина с Дантесом, Вяземский писал А. Я. Булгакову: «Вчера был славный бал у старушки Мятлевой... Дом ее барский, старинный... Я с летами делаюсь аристократом. Сегодня бал у Разумовской»[117].
Пушкину грозит смертельная опасность. Вяземский, увлеченный балами, ничего не предпринимает, чтобы спасти своего друга, предотвратить роковую дуэль. 27 января 1837 года Вяземский посылает Эмилии Мусиной- Пушкиной посылку и одновременно пишет письмо А. Я. Булгакову. В нем он озабочен не надвигающейся дуэлью, а своими стихами, посвященными Ольге Николаевне — дочери царя. В этом письме он сообщает Булгакову: «Вчера на бале у графини Разумовской ее высочество Елена Павловна говорила мне о стихах Ольге Прекрасной и о ней самой, прибавя, что по последним известиям великого князя здоровье Ольги Прекрасной поправляется»[118]. Заметим, что именно на этом балу
Вяземского предупредили о подозрительном объяснении Пушкина с д’Аршиаком («тут что-нибудь недоброе»). А друг Пушкина проявил поразительную беспечность...
Не могли не знать о предстоящей дуэли Пушкина и его противники — царь и шеф жандармов Бенкендорф. Они не предотвратили ее. 27 января 1837 года Бенкендорф намеренно послал жандармов не в сторону Парголова, где должны были стреляться Пушкин с Дантесом, а в противоположном направлении.