Дядя молчал. История его жизни была завершена…»
В комнате наступило молчание. Елена не отводила изумленного взгляда от лица старого ученого.
- Так, значит, полковник Илья Григорьевич Дерягин - это сын того самого Сапатина? - медленно спросила она.
- Да. Вместе с Дерягиным, дочка, мы с оружием в руках сражались под стенами Зимнего дворца в Петрограде, в ночь Октябрьской революции! - кивнул головой Николай Аспинедов.
И он второй раз за всю беседу потянулся рукой к рюмочке с коньяком.
ПЕРВЫЕ ИЗВЕСТИЯ О «БЕЛЫХ ТЕНЯХ»
«Особенно тесно сблизился я с Ильей Григорьевичем Дерягиным после смерти моего опекуна, - возобновил прерванную беседу Николай Аспинедов. - Надо ли говорить о том, что вся моя жизнь после смерти Богдана Аспинедова пошла по совершенно иному пути.
Я выехал в Европу. В эти годы преподавание технических дисциплин в Европе было поставлено на очень солидные основы. Этому способствовал и целый ряд откупленных или украденных у русских ученых открытий, которые фигурировали уже как результат трудов чужеземных авторов. Открытия отечественных ученых не пользовались никаким вниманием у царского правительства, которое признавало открытия русских изобретателей лишь тогда, когда они возвращались в Россию под чужим именем, увенчанным украденной славой… Но об этом излишне говорить - это уже старая история, известная всему миру. Перейдем к нашему рассказу.
Применение приобретенных в Европе знаний я твердо связывал с судьбой будущей свободной России. Мы с Ильей Дерягиным были воодушевлены одними и теми же стремлениями и боролись за счастливое будущее нашей родины. Нет сомнений, что Дерягин стал бы прославленным ученым-химиком. Но обстоятельства сложились таким образом, что после революции ему пришлось целиком отдаться важнейшему делу защиты внутренней безопасности страны.
В Россию Дерягин вернулся раньше меня. Их семью постигло большое несчастье: отец его - Григорий Кириллович Сапатин-Дерягин совершенно неожиданно скончался в своей лаборатории, а через несколько дней так же скоропостижно скончалась и мать. Смерть супругов вызывала серьезные подозрения и произошла при очень таинственных обстоятельствах. Об этой утрате Ильи я узнал еще в бытность за границей.
Но когда через год я и сам вернулся в Петербург, меня сразила ужасная весть о необъяснимом исчезновении моего товарища, Ильи Дерягина…
Он исчез из своей лаборатории-мастерской осенью тысяча девятьсот пятнадцатого года, в ночь на двадцать шестое июля. Знавшие о нашей близости знакомые выражали мне при встрече соболезнование. Искренно огорчена была и моя мать, любившая Илью, как родного сына.