Кейдж понял не все, но отступать не собирался.
— Меня зовут Кристофер Грант, мсье Брока. В Авалане прозвали Кретьеном, прямо как вашего де Труа. Я репортер…
— …«Мэгэзина», — изуродованное лицо дернулось. — Ваш журнал, юноша, редчайшая пошлость, как и почти все прочее в нашем нынешнем мире. Чего вы хотите? Интервью не даю, по развалинам можете лазить, сколько душе угодно, а в моем скромном жилище ничего интересного нет. Что еще?
Голос с северным акцентом был холоден, словно вода в зимнем омуте, но репортер Грант и не к такому привык.
— Сущие пустяки, мсье Брока. Меня интересуют две вещи. Первое: почему вы ловите рыбу без всякой наживки и даже без поплавка? И второе: чего так боятся в Авалане? Местные, я имею в виду. Мэр и отец Юрбен не боятся, но они приезжие, поселились здесь уже после войны.
Сидящий в кресле медленно повернул голову. Солнце отразилась от черных, словно ад, стекол.
— А вы не боитесь, юноша?
Кейдж на миг задумался.
— Боюсь — но совсем другого. Что с работы попросят, например. Хлебнул уже, знаю. Мама болела — за нее боялся… А все прочее — уже профессия. Хвалиться не стану, но — навидался. Меня здесь, извините, суккубом уже пугали. Был я возле башни и, как видите, жив.
Темные очки вновь отразили солнце. Рыболов положил удочку на подлокотник.
— Не спешите радоваться, мсье Грант. Господни жернова мелют медленно, а те, что не Господни — еще и с немалой выдумкой. На второй ваш вопрос, так и быть, отвечу… Пригласил бы присесть, да некуда.
— Спасибо! — Кейдж умостился прямо на берегу, среди редкой травы, и достал блокнот. Сидящий в кресле покосился без особой радости.
— Записывать собрались? Валяйте, юноша. Чтобы не прослыть невежей, представлюсь. Сейчас я — Огюст Брока, французский гражданин. Но вам уже наверняка доложили, что моя настоящая фамилия — фон Брок. Я — эльзасец. Когда нас оторвали от Фатерланда, решил не уезжать. В Германии таким, как я, калекам, пришлось очень плохо. Двоюродный брат, местный уроженец, завещал мне эти руины. Теперь живу здесь, и меня все дружно ненавидят…
Помолчал — и внезапно оскалился стальными коронками.
— Пусть!.. А теперь ваш вопрос, мсье Грант. Эти люди не боятся, а знают. Что именно? Вы слыхали, юноша, о Господнем милосердии? Так вот, его здешние аборигены лишены, причем по собственной вине. Проще говоря, Бог от них отступился. И теперь ничто не может защитить их от мести — за только что помянутую вину. Осознавать такое, согласитесь, страшно.
— Это правда? — осторожно поинтересовался Крис.
— Во всяком случае, они так считают. А правда или нет, можете узнать сами.