Их разделяло расстояние в один шаг. В темно-красной, почти бурой с алыми и черными краями рясе и медальоном на груди, инквизитор до того выделялся, что было просто удивительно, как это его появление не заметили раньше. Они с Брашко были одного роста и смотрели друг другу в глаза.
– Вот видите, как легко сбить с вас спесь… студиозус Любечанин, – негромко промолвил инквизитор и окинул взглядом собравшихся. – Надеюсь, среди оставшихся нет любителей без толку сотрясать воздух? Хотелось бы побыстрее закончить экзамен.
С этими словами он развернулся и уже шагнул обратно в аудиторию, но задержался и протянул Брашко несколько тонких полосочек пергамента, туго скрученных в трубочки:
– Это ваше. Толково составлены. Жаль, что вам не довелось воспользоваться этими шпаргалками.
Парень машинально протянул ладонь, принял шпаргалки. Дверь за инквизитором захлопнулась.
– Ой, – в наступившей тишине боязливый голосок девушки по имени Рута прозвучал неестественно-звонко: – Какой он… симпатичный…
Колокол поднял меня с постели в пять утра. Собственно, мог бы и не стараться. Я уже минуты две, как лежал, пяля глаза в темноту и ожидая пробуждения. Каждый день, на протяжении двух лет просыпаться в одно и то же время под один и тот же звук – это кого угодно сделает либо параноиком, либо выдрессирует чувствовать время с точностью до секунды.
Не скажу, что мне не было приятно выбираться из теплой постели, потому как теплой она была исключительно моими стараниями. В этих кельях либо холодно, либо душно, как в тесной кладовке. Более-менее сносно тут бывает в конце весны, пока не началась летняя жара, и в начале осени, когда природа еще помнит летнее тепло и расстается с ним неохотно, по капле. Но эти благословенные времена длятся от силы две-три недели, после чего все начинается сначала.
Я торопливо оделся, накинул толстую шерстяную рясу. Сначала меня бесило это одеяние, но по опыту я знал, что в ней отменно тепло. А ведь тут почти не топят. Монастырь экономит на дровах – исключение делается для библиотеки, гостевых комнат, кухни и лазарета – наверное, для того, чтобы заранее подготовить нас к проблемам. Даже начальство порой по утрам дует на окоченевшие пальцы.
Причина этому, однако, проста, как дважды два. В монастыре постоянно проживает не так уж много народа, чтобы ради них протапливать огромные помещения. Из двух этажей жилого корпуса обитаем только первый, да и то некоторые кельи пустуют по две-три ночи подряд – когда их обитатели надолго задерживаются в библиотеке, лазарете или возле кухни. Теплое местечко – кухня. Теплое во всех смыслах слова. Там, правда, приходится вертеться, как черту в мельничном колесе, но зато спишь возле очага на мешках с мукой, и самые теплые булочки, с пылу с жару – твои. Эх, булочки с изюмом…Это, пожалуй, единственное, чего мне будет не хватать, когда я… если я…