Эмма слегка покачала головой, продолжая отходить назад.
— Помощь — это для слабаков.
Больше не взглянув на него, она отошла, взяла рюкзак и перебросила его через плечо, не выпуская ножа из рук. Маркус смотрел, как она развернулась и быстро пошла по тротуару, практически побежав, и ее волосы казались черной волной в раннем утреннем свете.
— Эмма Уорн, — прошептал он сам себе, не понимая, зачем.
Она была первым и единственным человеком, который заставил Маркуса Бордена задуматься.
На протяжении недели Маркус полдюжины раз за день вытаскивал номер Кейт. Он долго и упорно не решался позвонить ей. Они могли бы переспать еще раз, и это могло бы пройти даже лучше, чем в первый раз, но какой во всем этом был смысл?
Кейт была той девушкой, к которой было опасно привязываться, а это последнее, что ему было нужно. Особенно сейчас, когда он связался с несколькими действительно опасными парнями. Если он облажается, то они смогут найти его слабые места и навредить ему, а если у него будет девушка, о которой он будет заботиться, то она и будет тем слабым местом, которое пострадает.
Взглянув в сотый раз на ее номер, Маркус закипел от злости и смял бумагу, бросив ее в ближайшую урну по пути домой из закусочной, где он ел.
Не было никакого чертового способа. Кейт была слишком хороша для него.
Она жила в своем мире, а он в своем.
Кейт
Он не позвонил.
Уже девятый день я ничего о нем не слышала. Я даже нигде не встречала его.
Разглядывая узоры на спинке кровати, я думала о том, чтобы продолжать жить дальше и не предаваться воспоминаниям. Но все вышло наоборот: меня отвергли, я страдала и зализывала кровоточащие раны. Зачем он обещал позвонить и не сделал этого?
Ежедневно прокручивая в голове наш разговор, я прошла все круги ада. Насколько искренне звучал его голос, как хорошо он выглядел и как ухаживал за мной. И чем больше накручивала себя, тем больше росло мое уныние. В итоге, к моему собственному смущению, однажды вечером, я обнаружила себя на пути к его дому. Я окончательно потеряла голову, и даже сейчас, будучи запертой в этом подвале, я цепенею лишь от одной мысли о принятом тогда решении. Не знаю, что на меня нашло, но я с ума сходила по Маркусу Бордену. Он делал с женщинами такие вещи, которые невозможно было объяснить, не выглядев при этом безмозглой дурой.
Я припарковала свой голубой «Корвет» у тротуара напротив какого-то уродливого здания и пошла к домофону. Ища его имя, я ощутила разочарование, когда не нашла. Было такое чувство, будто его вообще не существовало. Несколько минут я стояла, решая, смогу ли попросить кого-нибудь из жильцов пустить меня внутрь, когда услышала: